Муки любви
Шрифт:
— Чтобы вас вылвало, мистел Кент, — повторила за ней, как попугай, Дейзи.
Шум, с которым Уинстон отодвинул подальше от стола стул, потонул в веселом возгласе Мег:
— Умираю от голода! — Мег с порога окинула лучистым взглядом сидящих за столом, лишь на секунду задержав глаза на получившем отставку женихе. — Пахнет сосисками? Обожаю сосиски!
Она медленно прошествовала к стулу напротив Джека. Ее походка была чуть скованна, но величава.
Уинстон резко повернул голову и метнул в Джека оскорбленный взгляд.
Он
— Извините меня, — сказал Уинстон с суровым лицом. — Меня мутит от одной только мысли о завтраке.
Он встал и задвинул стул, всеми силами пытаясь сохранить хотя бы видимость достоинства. Мег с крайней осторожностью опустилась на стул, скосив глаза на его тарелку с нетронутой яичницей.
— Ты не будешь есть? — спросила она.
— Нет, но не тревожься. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем удовлетворить твой грандиозныйаппетит.
— Прекрасно! — обрадовалась Мег и переложила яичницу из его тарелки в свою, после чего добавила несколько сосисок и тостов.
Джек с улыбкой вспомнил, что после занятий сексом у Мег всегда пробуждался аппетит. Удивительно, как ей удалось сохранить стройность фигуры.
Едва Уинстон скрылся за дверью, Мег лукаво улыбнулась Джеку.
— Чувствует себя паршиво, да?
— Наверное, пошел за аспирином, — кивнул Джек.
Мари и Нора объявили, что уже поели. Джек велел им отнести за собой тарелки в раковину. Девочки хотя и с ворчанием, но подчинились. Дейзи вприпрыжку поскакала за ними. Мег перехватила ее на ходу и тщательно вытерла салфеткой лицо и руки, хотя малышка ни секунды не могла постоять спокойно и все время норовила выскользнуть.
— Кстати, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Мы немного переусердствовали… — сказал Джек и, не договаривая остального, красноречиво улыбнулся.
Мег слегка покраснела.
— Не знаю, что ты хочешь сказать. Я чувствую себя прекрасно.
Она убрала перепачканную яичницей салфетку, которая была заправлена во время завтрака за воротник Дейзи, и напутственно шлепнула кроху ладонью по мягкому месту. Дейзи тут же умчалась вдогонку за сестрами.
— Разве я не предупреждал, что не оставлю тебя в покое? — спросил Джек, наливая кофе своей бывшей жене.
— У нас есть более важные темы для разговора, — заметила она, опустив взгляд на яичницу у себя на тарелке.
— Что это за более важные темы, чем секс?
— Убийство.
Теперь уже он покосился на открытую дверь.
— Что у тебя на уме? — спросил Джек, понизив голос и склонившись над столом.
— Паром прибудет за нами… — она глянула на свои ручные часики, — часа через три. Мы попросим капитана вызвать по рации полицию. Потом придется ждать полицейского катера и отвечать на разного рода вопросы. И неизвестно, что там будет еще.
Джек скорчил недовольную гримасу.
— Надеюсь, что сегодня мы сможем убраться с этого острова.
Теперь уже она склонилась над столом и прошептала:
— Нужно решить, что мы скажем полиции.
— О чем?
Мег вновь посмотрела на открытую дверь.
— О наших подозрениях. Если кто-то в этом доме убил моего дядю, то я не желаю, чтобы это сошло ему с рук! Однако подозрение может пасть на любого из нас. Ты не подумал об этом?
— Думал, — мрачно признался он.
Джек беспокоился не за себя — у него все внутри переворачивалось от мысли о том, что Мег могут допрашивать как подозреваемую.
— Ты угрожал дяде Питу перед свидетелями, а я наследую его состояние. Тот, кто действительно виновен, без колебаний укажет пальцем на одного из нас или даже на обоих.
— Поэтому ты хочешь опередить его.
— Или ее. Есть какие-нибудь соображения о том, кто преступник?
— Уйма. И есть одна вещь, которая не дает мне покоя.
— Какая?
— В пятницу поздно вечером, после того как ты ушла на прогулку, Таня сказала, что о чем-то там она позаботилась. «Предприняла шаги», — кажется, так она выразилась. Понятия не имею, что это значит.
— Пришло, наверное, время узнать, — заметила Мег, поднося к губам чашку с кофе и многозначительно вскинув брови.
Придется применить свои мужские чары для того, чтобы выудить у хозяйки дома сведения.
От такой мысли его бросило в дрожь.
Джек был вынужден почти два часа дожидаться, пока Таня и Нил натешатся друг другом в одной кровати. Он уже начал беспокоиться, как бы паром не причалил к берегу раньше, чем у него будет возможность поболтать с Таней наедине.
Нил выскользнул из комнаты хозяйки первым. Примерно минут двадцать спустя появилась и Таня. Короткий золотистый свитер и тесные багряные леггинсы, заправленные в черные сапожки на высоких каблуках, облегали ее пышные формы.
У спуска лестницы Джек схватил ее за руку. И шепнул на ухо:
— По-моему, сейчас самое время кое о чем поговорить.
Она улыбнулась.
— Позволь прежде глотнуть кофе.
Джек нетерпеливо сжал ей руку.
— Я сказал — сейчас.
Эта маленькая демонстрация мужской грубости произвела желаемое впечатление. Казалось, что Таня вот-вот расплавится, как плитка шоколада, оставленная на солнце.
— Надень куртку, — велел он.
— На улице так холодно! — заметила Таня с угасшим лицом.
— Надень куртку, — повторил Джек. И многозначительно добавил: — В доме невозможно уединиться.
На улице действительно было холодно. Небо затянули тучи, все предвещало дождь. Джек надеялся, что хляби небесные не разверзнутся хотя бы до той поры, пока полиция не закончит здесь своих дел. Таня плотнее укуталась в куртку на собольем меху и неверной поступью проследовала за Джеком на лужайку.