Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада
Шрифт:
Отношение мусульман и мусульманских государств к международным стандартам в области прав человека всегда было и остается неоднозначным, поскольку «исламская концепция права рассматривает “права человека” не как права индивидуума, а как права “уммы” (сообщества соверующих) в целом», – отмечает российский исследователь Н. В. Жданов. [261] Особенно тяжело дается признание принципа свободы совести. «Ситуация крайне усложняется и тем, – дополняет П. Воге, – что большая часть иммигрировавших в Европу мусульман являются не только выходцами из бедных слоев населения, но и представителями общества, которое сегодня можно назвать предсовременным, сохранившим обычаи и традиции, которые в Европе либо давно исчезли, либо стали маргинальными. Большая часть обычаев и представлений о формах поведения, порождающих трения между мусульманами и немусульманами на Западе, относится не столько к исламу, сколько к культурному наследию стран, откуда приехали иммигранты <…> Тем не менее мусульмане-иммигранты, а часто также их дети и внуки, защищают этот жизненный уклад, ссылаясь при этом на религию. Для них их традиции и ислам слились настолько, что их трудно разделить. Еще одна причина, осложняющая положение, – это то, что мусульмане-иммигранты также подчинены общему закону эмиграции: чем более чуждой кажется им окружающая культура, тем сильнее укрепляют они свою собственную, сохраненную в поколениях и хорошо знакомую традицию <…> Негативная реакция представителей местной культуры замыкает порочный круг, чем консервативнее и “сакральнее” кажутся окружающим мусульманские традиции и религиозные убеждения, тем скорее взгляды и поведение мусульман становятся причиной конфликтов и трений с секулярным обществом. Таким образом, – заключает П. Воге, – мы должны быть готовы к возможным будущим конфронтациям на Западе между живущими в обособленных гетто мусульманами с патриархальным управлением и дискриминацией женщин и остальным населением, живущим в свое удовольствие, но в страхе перед тем, что зреет в мусульманских гетто, и перед угрозой ислама извне». [262] Норвежский исследователь предупреждает, что экономическая и социальная дискриминация мусульман-иммигрантов может привести не только к образованию новых мусульманских гетто, но и к «талибанизации» молодого поколения мусульман, испытывающих чувство обиды и горечи. Характерно, что предупреждение прозвучало до беспорядков в предместьях французских и других европейских городов осенью 2005 г. Таким образом, в Европе для части иммигрантов «чистый» ислам стал языком протеста против социально-экономического исключения, против дискриминации и доминирования, многие из них «вдруг вспомнили, что они мусульмане, и загорелись этим новым духом». [263]
261
Жданов Н. В. Указ. соч. С. 354.
262
Waage P. N. Op. cit. P. 12–13.
263
Баят А. Указ. соч. С. 196.
Несколько иное толкование «ренессанса исламского фундаментализма» в Европе дает известный французский ученый-исламовед Оливье Руа в своих книгах «Глобализирующийся ислам: Поиски новой уммы» (2006) и «Секуляризм лицом к лицу с исламом» (2009). [264] По его мнению, религия может воздействовать на социально-политическую жизнь общества только посредством двух механизмов. Первый – духовная культура: и в этом случае у религии много общего с этничностью, с этническими обычаями и традициями. В результате религия в определенной степени превращается в часть этнической традиции. Это естественное состояние для стран, где большинство населения исповедует одну религию либо формально идентифицирует себя с ней.
264
См.: Roy O. Globalised Islam…; Roy O. Secularism…
Вторым механизмом является фундаментализм, суть которого в том, что религия отделяет себя от культуры как система однозначных законов и норм – религия «в чистом виде». В современной Европе в религиозной сфере это выражается в строгом следовании догме салафизма – чистого, истинного ислама, в политической форме – в идеологии исламизма. В результате, решая проблемы интеграции иммигрантов, следует разделять, с одной стороны, явления, свойственные практически всем массовым потокам иммигрантов, – стремление сохранить свою культуру, язык и традиции, которые подвергаются опасности исчезновения или трансформации; с другой стороны, специфические особенности интеграции европейских мусульман, в том числе второго и третьего поколения. Эти особенности состоят в том, что у второго и третьего поколения европейских мусульман фактически утрачены связи с этнической культурой страны происхождения их родителей, где ислам является важнейшим, но не единственным ее содержанием. Стремясь восстановить эту связь, они обращаются к исламу: европеизированные девушки из мусульманских семей борются за право носить хиджаб, юноши уточняют время намаза через Интернет, и значительная часть молодых мусульман начинает требовать организации жизни согласно нормам шариата и критиковать западные ценности и модели поведения. Такой сконструированный тип идентичности объединяет представителей нового поколения мусульман, считающих, что исламское государство будет естественным результатом реисламизации уммы по всему миру. В свою очередь, реисламизация зависит не только от силы веры адептов, но и от организации их жизни в Европе в соответствии с установлениями истинной религии, очищенной от всех наслоений. В результате вместо утраченной культурной идентичности предков для них становится доминирующей религиозная идентичность. Сталкиваясь с секулярным европейским обществом, эта идентичность вступает с ним в конфликт, требуя не только признания, но и приоритета.
Идентичность европейского мусульманина экстерриториальна, поэтому, во-первых, к нему от имени ислама могут апеллировать и получать отклик и международные исламские организации, и представители правительств стран происхождения, и духовные лидеры ислама, и фундаменталистские исламские группировки; во-вторых, для него солидарность с членами уммы важнее интересов неисламского государства, гражданином которого он формально является.
Однако и это не все; еще одна проблема, возникающая в связи с трудностями интеграции иммигрантов из мусульманских стран, заключается в том, что ислам, несмотря на признание бытия «воображаемой» всемирной уммы, не существует как нечто единое, в нем нет единой, жесткой иерархической структуры, подобной иерархии католической или православной церкви. «Соответственно, в исламе невозможна характерная для католической и православной традиций “приватизация” сакральных текстов, где их толкование допустимо в достаточно жестко очерченных церковными институтами рамках». [265] Он всегда отличался религиозным и культурным многообразием, и потому сегодня в каждой европейской стране преобладает то или иное течение, то или иное толкование ислама в зависимости от того, откуда вышло большинство мигрантов-мусульман. Даже Б. Тиби, ратующий за «евроислам», вынужден признать: «Мы не можем сказать, что существует нечто под названием “немецкий ислам”. Это значило бы построить мусульманскую церковь, объединившую всех – суннитов, алавитов, шиитов, турок, арабов и боснийских мусульман. Это просто невозможно». [266] Среди мусульман, так же как среди христиан разных конфессий, нет единства в понимании того, что значит жить в соответствии со своей верой.
265
Стецкевич М. С. Толерантность и нетерпимость в современном исламе // Толерантность и интолерантность в современном обществе: Материалы междунар. науч. – практ. конф. «Толерантность и интолерантность в современном обществе – 2005» / Под науч. ред. И. Л. Первовой. СПб., 2005. С. 231.
266
Цит. по: Риппбергер С. «Евроислам» – есть он или нет? // Немецкая волна: [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.dw-world.de/dw/article/0..783365.00.html.
Некоторое время назад исследователи предполагали, что мусульманский вызов Европе, т. е. резкое увеличение доли нехристианского и неинтегрируемого населения, актуализирует европейскую идентичность, однако получилось все наоборот: данный фактор усилил националистические настроения и желание закрыть свою страну для того, чтобы «у нас не было столько арабов и африканцев, как у соседей». При этом складывается впечатление, что для коренного населения европейских стран ислам зачастую служит неким общим знаменателем, символом-маркером, с помощью которого всех выходцев из исламских стран объединяют в одну большую группу и проводят жесткую границу между нежелательными чужаками, внешне отличными от европейцев и замкнутыми в своей культуре, и собою, оправдывая негативную установку в отношении них изначальной агрессивностью ислама. Так, в 2005 г. около 87 % немцев считали ислам агрессивным. Близкие показатели дали социологические опросы во Франции и Италии. Характерно, что в то же время в Польше, где мусульман немного, ислам считали агрессивным только 38 % населения. [267]
267
Мусульмане против безбожной Европы? Запад и Восток: в чужой монастырь со своим уставом: [Дискуссия] // Независимая газета – Религия. 2006. 15 февр. С. 4.
Сегодня многие аналитики говорят о новой волне антисемитизма, охватившей Европу; по их мнению, ее масштаб сопоставим с волной антисемитизма времен Второй мировой войны. Так, согласно опубликованному в сентябре 2008 г. глобальному социологическому отчету Вашингтонского исследовательского центра, за последние два года в большинстве развитых стран ухудшилось отношение населения к евреям. Данные отчета свидетельствуют, что 46 % испанцев, 36 % поляков, 36 % шведов, 34 % россиян, 25 % немцев, 20 % французов в целом негативно относятся к евреям. Сравнение этих показателей с данными отчета за 2006 г. наглядно показывают рост антисемитизма. Лишь в Великобритании результаты последнего опроса оказались теми же, что и прежде: 9 % британцев недолюбливают евреев. При этом исследователи выделяют три разновидности современного европейского антисемитизма: классический, новый и мусульманский.
Классический антисемитизм связан с деятельностью правоэкстремистских и неонацистских организаций, активизировавшихся в последние годы в большинстве стран ЕС.
Характерной особенностью нового антисемитизма является то, что он усваивает антисионистскую лексику и выступает под маской объективно-критического отношения к политике Израиля; последнее особенно характерно для академической среды и масс-медиа. В докладе Конгресса США «Современный глобальный антисемитизм», обнародованном весной 2008 г., отмечается, что «отличительной чертой нового антисемитизма является критика сионизма и политики Израиля, которая, очерняя Израиль и израильтян, приписывая обычные человеческие недостатки израильтян их еврейскому характеру, преднамеренно или непреднамеренно наносит ущерб всем евреям». Новый антисемитизм особенно активно проявил себя в ходе осуществления Израилем операции «Расплавленный свинец» в секторе Газа.
Глобальный экономический кризис, охвативший мировую финансово-экономическую систему и приведший к падению производства и росту безработицы в развитых странах, еще более осложнил ситуацию. Как утверждают некоторые эксперты, «реальность сегодняшнего дня неопровержимо свидетельствует: Европа, весьма чувствительная к проблемам мусульман, остается индифферентной к массовому росту антисемитизма. Большинство европейских стран даже не отслеживают статистику преступлений антисемитского характера». [268]
268
См.: Антисемитизм в России и Европе: Обзоры: мониторинг и аналитика. М., 2009. С. 58–61, 107.
Скорее всего, в ближайшие десятилетия все больше новых жителей Европы будут обретать политическое гражданство тех стран, в которых они проживают. Учитывая высокий уровень рождаемости в этой среде, а также упрощение процедуры натурализации иммигрантов в первом и особенно в последующих поколениях, можно прогнозировать появление в ближайшем будущем значительной массы новых субъектов социально-политической жизни. Так, во Франции и Великобритании более 40 % живущих здесь мусульман уже обладают правами гражданства этих стран. В Германии, благодаря недавним изменениям правил натурализации, до 2,4 млн мусульман могут в ближайшем будущем стать гражданами страны. Аналогичные изменения ожидаются в социально-политической жизни Италии, где пока менее 10 % проживающих здесь мусульман (1 млн) имеют итальянское гражданство. То же самое ожидает и Испанию, мусульманская часть населения которой также составляет 1 млн человек. В скандинавских странах, где для получения иммигрантами гражданства необходимо пятилетнее проживание на новом месте жительства, доля мусульман, обладающих правами гражданства, как ожидается, существенно возрастет в ближайшее время (с 15 до 30 %). [269]
269
См.: Savage T. Europe and Islam: Crescent Waxing, Culture Clashing // The Washington Quarterly. 2004. Summer. Vol. 27, N 3. P. 30–31.
Социологические исследования подтверждают неприятие многими представителями новых этнических меньшинств принципов либеральной демократии, господствующих в западном обществе. Для значительной части новых жителей Европы соблюдение правил поведения, принятых в их этнических общинах, и приверженность традиционным для их среды религиозным ценностям важнее подчинения законам принявших их стран. Даже вполне секуляризированные представители второго и третьего поколения выходцев из исламских стран выражают и рационализируют свое отличие от представителей принимающей стороны в идентификационных формулах, в которых исламу действительно принадлежит важное место, однако скорее как культурному явлению, средству идентификации, чем как религии. В свою очередь, 56 % европейцев считают несовместимыми ценности ислама и ценности демократии. [270]
270
См.: Transatlantic Trends 2006 / Marshall Fund. [S.a.,] 2006. P. 6.