Мумия, или Рамзес Проклятый
Шрифт:
– Кофе, – прошептала она. – Положите мне в кофе немного сахара. – В памяти всплыли слова из говорящей машины, с которой познакомил ее лорд Рутерфорд. – Положите в мой чай ломтик лимона.
Его лицо просияло.
– Да, конечно. Я угощу вас кофе. Давайте я отведу вас в британское кафе.
Он поднял ее на ноги. Какие прекрасные мускулы у этого юноши! И голубые глаза, ярко-ярко-голубые, совсем как у того…
Она огляделась. Это не сон. Статуя была на месте, возвышаясь над железной дорожкой; она все еще слышала рев колесниц, хотя ни одной не видела.
На
Она внимательно вслушивалась в его слова.
– Там очень мило, вы сможете посидеть и отдохнуть. Знаете, вы очень меня напугали. Мне показалось, что вы ударились головой.
Кафе. Голос в граммофоне говорил: «Встретимся в кафе». Очевидно, это место, где пьют кофе, встречаются, разговаривают. Здесь много женщин в таких же, как у нее, платьях, молодых мужчин, одетых так же, как лорд Рутерфорд, а с нею – это восхитительное создание с сильными руками и ногами.
Она села за маленький мраморный столик. Отовсюду неслись голоса. «Здесь все превосходно, но ты ведь знаешь мою матушку: ей ничего не нравится»; «Ужасно, да? Говорят, у нее была сломана шея»; «О, чай совсем холодный. Позови официанта».
Она смотрела на мужчину за соседним столиком – тот протягивал служанке пачку разноцветных бумажек. Это что, деньги? Служанка возвращала сдачу монетками.
Перед ней поставили поднос с кофе. Она была так голодна, что могла разом выпить весь кофейник, но решила, что лучше подождать, пока кофе нальют в чашки. Лорд Рутерфорд многому ее научил. Да, юноша пьет из чашки. У него очаровательная улыбка. Как сказать ему, что она хочет немедленно уложить его в постель? Им надо найти какой-нибудь постоялый двор. Наверняка у этих людей есть что-то подобное.
Женщина за соседним столиком быстро заговорила.
– Да вообще-то я не люблю оперу. Если бы я была в Нью-Йорке, я бы не пошла. Но раз уж мы в Каире, почему-то обязательно надо ходить в оперу и восхищаться. Смешно.
– Но, милая, ведь это «Аида».
«Аида». «Божественная Аида». Царица замурлыкала себе под нос, потом запела чуть громче, но так, чтобы окружающие не услышали. Однако ее спутник услышал. Он улыбнулся, ему явно понравилось, как она поет. Ничего не стоит затащить его в постель. Но найти саму постель будет трудно. Конечно, она может отвести его в тот маленький домик, но это слишком далеко отсюда Она умолкла.
– Нет-нет, – запротестовал англичанин. – Спойте еще. Спойте еще. Спойте еще. Нужна минута, чтобы осмыслить его слова. Да, понятно, все понятно.
Рамзес учил ее этому. Сначала каждый язык казался ей непостижимым. Надо говорить, слушать, и постепенно все станет понятным.
Рамзес… Это его статуя стоит между железными колесницами! Она обернулась и вытянула шею, чтобы выглянуть из окна надо же, все окно сделано из одного огромного куска прозрачного стекла Она даже видела грязь на стекле. Как они ухитряются делать такие вещи? «Новые времена» – так говорил лорд Рутерфорд. Что же, если они умеют делать чудовищные
– У вас очень приятный голос, правда Вы собираетесь пойти в оперу? Похоже, туда отправится весь Каир.
– Бал продлится до рассвета, – сказала женщина за соседним столиком своей подруге.
– Да, это здорово. И вообще, смысла нет жаловаться: мы забрались слишком далеко от цивилизации.
Англичанин рассмеялся: он тоже слышал их разговор.
– Этот бал станет гвоздем сезона. Он состоится в «Шеферде». – Англичанин отпил маленький глоток кофе.
Она долго ждала этого сигнала. И залпом выпила свою чашку.
Он улыбнулся. Взял маленький кофейник и налил ей еще.
– Спасибо, – сказала она, старательно подражая граммофонному голосу.
– Может, положить вам сахара?
– Я предпочитаю немного сливок, если вы не против.
– Конечно нет. – Он опрокинул в ее чашку половину молочника.
Это сливки? Да, лорд Ругерфорд отдал ей последние сливки, которые он нашел в доме той женщины.
– Вы пойдете на бал в «Шеферд»? Мы живем в этом отеле, мой дядя и я. Мой дядя приехал сюда по торговым делам.
Он снова замолчал. Что он разглядывает? Ее глаза? Ее волосы? Какой он симпатичный, у него такая нежная кожа на лице и горле. Лорд Ругерфорд тоже неплохо выглядел, но этот просто прекрасен – как может быть прекрасна только юность.
Она потянулась через столик и дотронулась до его груди рукой в тонкой шелковой перчатке. Только бы он не почувствовал прикосновения голой кости. Она нащупала под рубашкой сосок и нежно надавила на него безымянным пальцем. Юноша был явно удивлен. Его щеки зарделись, как у девственницы, кровь прилила к лицу.
Она улыбнулась.
Англичанин огляделся по сторонам, посмотрел на сидевших напротив женщин, но те были увлечены разговором. «Просто восторг!» – «Знаешь, мне повезло с этим платьем. Я купила его по случаю, очень недорого. И собираюсь пойти туда в нем…»
– Опера. – Она рассмеялась. – Пойдем в оперу?
– Да. – Юноша все еще не мог прийти в себя после того, что она сделала.
Она вылила в чашку все, что оставалось в кофейнике, и выпила. Потом поднесла ко рту маленький молочник и осушила его до дна. Доела весь сахар. Так, ничего хорошего. Она поставила сахарницу на место, опустила руку под стол и погладила англичанина по ноге. Похоже, он уже готов. Ах, бедный малыш, бедный испуганный мальчик!
Она вспомнила то время, когда они с Антонием приводили в палатку молодых солдатиков и раздевали их, чтобы сделать выбор. Это была чудесная игра. Пока о ней не узнал Рамзес. В каких только грехах не обвинял он Клеопатру в последнее время! Но этот просто обворожителен. Он уже хочет обладать ею.
Она поднялась, кивнула ему и направилась к выходу.
На улице очень шумно. Колесницы. Какая разница? Если все эти люди их не боятся, значит, и ей бояться нечего. Все объясняется очень просто. Ей надо найти уютное местечко. Юноша шел следом и что-то говорил.