Муранча
Шрифт:
— Тютя готов говорить, — закивал Приблажный. — Сначала Тютя поговорит здесь. Потом пойдет говорить дальше. Да, дяденька?
— Пойдет-пойдет, — пообещал Инженер. И, повернувшись к часовым, добавил: — Через час смену пришлю. Бульба, ты это… приглядывай за Колдуном.
Сменившись ровно через час и сдав автоматные рожки с патронами следующей паре часовых, Илья и Бульба вернулись на станцию. И попали, судя по всему, в самую гущу событий.
Еще из туннеля они услышали гул
— Грехи тяжкие!.. Кара небесная!.. Не по-людски живете!.. Саранча придет в метро!.. Большая саранча!.. Ничто ее не остановит!.. Всех сожрет!.. Скоро!.. Тютя знает!.. Кайтесь!.. Живите праведно!.. Последние часы!.. Может быть, спасетесь!.. Слушайте Тютю!.. Слу-у-ушайте!..
Перед небольшим костерком, разложенным в самом Центре станции, царило непривычное оживление. Горела пара факелов, светили фонарики. Зал и обе платформы были заполнены народом. Между многоярусными грибными плантациями, выступающими из тьмы станками, грудами металла и палатками, шумели люди. Все население Сельмаша, за исключением часовых, стянулось единственному костру.
Илья увидел, как разъяренный Инженер, окруженный полудюжиной вооруженных то ли помощников, то ли охранников, за шиворот тащит Тютю сквозь толпу.
Толпа неохотно расступалась и недовольно гудела.
Илья и Бульба поднялись с путей на платформу, протолкались поближе.
— Не обижайте Тютю, если хотите спастись! — бился в лапищах Инженера тщедушный юродивый. — Помогите Тюте! Выслушайте Тютю! Поверьте Тюте! Ибо не видит пока Тютя спасения для этой станции! Ибо скорбит обо всех вас Тютя! Ибо жалеет он вас! И ноет у Тюти сердце оттого, что будет с вами!
Кое-кто начал заступать дорогу начальнику станции. Чьи-то руки хватали подручных Инженера. Фонари светили им в лицо. Уже слышались возмущенные крики:
— Оставьте его!
— Не трожь Тютю, Инженер!
— Пусть говорит убогий!
Однако Инженер и не думал отпускать Приблажного. Верные помощники начальника станции раздвигали толпу прикладами.
— Р-р-раступись! Освободить дор-р-рогу! — рычала охрана.
Недовольство сельмашевцев росло. Дело начинало попахивать бунтом.
Откуда-то справа вынырнуло знакомое бородатое лицо.
— Дядь Миш, что происходит? — вцепился в бородача Бульба.
— Сам не видишь? — буркнул тот. — Инженер Тютю выгоняет.
— Приблажный ничего не рассказал?
— Рассказать-то рассказал. — Пожилой сельмашевец в сердцах сплюнул под ноги. — Но лучше бы он молчал!
— Чего так?
— А ничего! На других станциях все то же самое, что у нас. И на синей ветке, и на красной. Сверху — муранча, а под землей люди от страха трясутся.
— Ничего нового, в общем, Тютя не сообщил.
— Об этом и так нетрудно было догадаться, — заметил Илья.
— Догадываться — это одно, Колдун, а знать наверняка — совсем
Переполнявшие его чувства сельмашевец выразил еще одним смачным плевком.
Бульба витиевато выругался.
— А не фиг было мне мешать, когда я Тютю вашего на мушку взял, — процедил Илья.
Теперь-то «проповедника» уже не пристрелишь. Прилюдно — никак. Взбудораженные сельмашевцы не позволят. Но вытурить со станции его еще можно было. Чем, собственно, и занимался Инженер.
Начстанции заметил Бульбу и бородача, с которым тот разговаривал. Пихнул Приблажного им в руки. Под рваным рубищем юродивого звякнули самодельные «вериги».
— Бульба, дядя Миша! Тютю — в орджоникидзевский туннель, живо! Колдун, помоги!
— Дяденька Колдун? — тихонько заскулил Тютя, увидев Илью. — Опять Тютю убить хочешь?
Приблажный пустил слезу и на время затих, так что они без особого груда спихнули его с платформы на пути.
Здесь Тютя хотел, было снова воззвать к оставшейся на платформе пастве, но Бульба, не мудрствуя лукаво, заткнул ему рот ладонью.
Инженер тоже спрыгнул с платформы. Крикнул вооруженным помощникам:
— В туннель никого не пускать!
А через пару секунд темнота туннеля поглотила и юродивого, и четырех сопровождающих.
Отсеченные автоматчиками сельмашевцы остались на станции. Возмущенный гул толпы начал стихать. Потеряв Тютю из виду и не слыша больше призывов проповедника, люди быстро утрачивали пробудившийся, было воинственный пыл. Возвращалась апатия, души вновь наполняли отчаяние и чувство безысходности.
Они дотащили Тютю до туннельной решетки. Инженер, сделав охране знак расступиться, открыл замок и собственноручно выпихнул юродивого с сельмашевской территории.
— Тютю выгнали, — разочарованно, словно не веря в случившееся, пробормотал Приблажный. — Отсюда тоже выгнали. Тютю нигде не любят. Тюте никто не верит.
— Топай-топай давай! — посоветовал Инженер. — Хотел вразумлять гнездо порока — флаг тебе в руки! Иди на Орджоникидзе. Пусть там тебя пришибут, наконец. Но от моей станции держись теперь подальше, понял?
— Тю на тя, дяденька! — раздалось в ответ плаксивое и обиженное. — Тютя-то пойдет. Но Тютя всех вразумить и спасти хочет. Только Тютю не слушают.
Инженер, позвякивая ключами, уже возвращался обратно на станцию. Бульба и дядя Миша последовали за начальником станции. У решетки остались только два молчаливых часовых и Илья. Маленькая свечурка едва освещала пространство.