Муравейник

Герасимов Сергей Владимирович

– Конечно. Посмотри.

Она протянула руки вперед.

– Я вижу, что они нормальны.

– А я вижу, что они длинные, как лапы паука! Вы что, не понимаете, что он с вами сделал?

И он ушел.

– Дима, что с моими руками? – спросила она.

– Ничего.

– С твоими тоже ничего. Но мы не можем быть уверены. Этот, как, кстати, его зовут? Где он? Где этот противный старик? Он исчез! Разве ты видел, как он выходил?

Незнакомец, впрочем, появился минут через двадцать и принес с собой веревки.

– Я понимаю,

понимаю, – сказал он. – я понимаю, вы сомневаетесь. Но я – ваш единственный шанс. Если я враг, то вы погибли. Если я друг – остается надежда.

Вы же ничего не теряете, если мне поверите. Поэтому перейдем к делу. Вот веревки. Против нас будет три или четыре боевых особи. Всего в здании их семь.

Минимум троих она использует для своей охраны.

– Но с четырьмя мы не справимся.

– Мы сделаем так. Главная задача – держать их руки, не отпускать, что бы ни случилось. Держать прийдется недолго, всего минуту или две, не больше. За это время они израсходуют всю свою энергию. Но стоит им освободить руки – и все пропало. Они разрубят вас руками как лопастями самолетного винта.

– Но четыре человека – это восемь рук. Мы не сможем их удержать вдвоем.

– Поэтому мы должны напасть первыми. Эти веревки доволно крепкие. За несколько минут до включения каждая боевая особь будет слабой: она опустит руки и начнет делать вот так (он показал). При этом будет такой характерный звук, как будто пересыпаются камешки. Как только это начнется, хватайте их за руки и связывайте. Вы должны успеть; поэтому сейчас мы будем тренироваться. Я покажу вам настоящие узлы, которые почти невозможно распутать. Вы должны вязать их быстро и даже с закрытыми глазами. От этого зависит все. Руки вяжите обязательно за спину. Если они будут со связанными руками, каждый из вас сможет удержать двоих. Хотя бы недолго.

Была средина ночи, когда Жорж проснулся. За окнами полыхало слабое красноватое сияние. Глаза привыкли к темноте и хорошо различали предметы. В здании поднимался какой-то шум. Шумели внизу, на первом этаже; слышались неотчетливые детские крики. Самое время куда-нибудь спрятаться, – подумал он и вспомнил о чердаке. Может быть, стоило вылезти на крышу. Как жаль, что с самого начала мы не использовали этот вариант. Если бы очень постараться, можно было бы даже спуститься по водосточным трубам. Впрочем, нужно было с самого начала искать веревки. Тогда бы ничего не случилось.

Он вышел на лестницу, прислушался, потом побежал вверх. На четвертом его ждала засада.

Два длинноруких монстра держали четырех связанных детей, а третий… Третий был готов к схаватке. Ты хочешь драки, так ты ее получишь.

…И везде такой странный шум, как будто пересыпаются мелкие камешки…

Сейчас он чувствовал в себе громадную силу. Он оскалил зубы, зарычал и прыгнул. Старик увернулся, оказался сзади и ударил так, что казалось, хрустнул позвоночник. Жорж махнул в воздухе лапой и семь его когтей процарапали семь широких полосок на стене.

Вдруг шум прекратился. Длиннорукие все еще держали детей, но им приходилось тяжело: дети извивались как змеи, подпрыгивали, переворачивались – и начали выть. Одна из девочек вцепилась зубами длиннорукому в нос и стала этот нос жевать. Не отпускает. Все же не отпускает. Похоже, эти чудовища не чувствительны к боли. Дети орут все громче. Он этого звука лопаются ламповые плафоны. Звук – как у взлетающего реактивного самолета. Ага! – вот ты и не выдержал!

Один из длиноруких отпустил девочку и та начала судорожно выпутываться из веревок. Скорее! Жорж бросился ей на помощь, но противник ударил его в живот.

Жорж отбросил его толчком задней лапы, схватил веревку зубами и и начал грызть.

Все, успел!

Ребенок закружился как вертолет, вращающиеся лопасти слились в один мерцающий круг – круг то изгибался в восьмерку, то вновь становился кругом.

Длиннорукие бросились бежать. Ребенок стал крушить все вокруг, при этом прорубил стену, вторую стену, пол и сам с грохотом провалился вниз, в дыру. Правильно, встретит их снизу.

Вдруг на него навалилась странная тяжесть. Свет за окнами стал меркнуть. Он приложил лапу к шее и понял, что истекает кровью. Внизу еще продолжался бой, но его звуки становились все тише. Неужели поздно? Неужели?

В стене зияла дыра. Крыша наполовину обвалилась. Коридоры двух нижних этажей были усеяны маленькими телами, – как будто муравьиные трупики после дихлофосотерапии. Лысоватый мужчина примерно пятидесяти лет стоял у центрального входа. Ночь была так беззвучна, как будто ее оббили ватой изнутри; и купол неба уже светлел. Еще немного и начнется день.

Ему не удалось спасти никого. Это значит, что у него не будет преемника.

Никто не прийдет, чтобы спасти следующие жертвы тридцать шесть лет спустя. К концу следующего цикла ему будет уже за восемьдесят, если только он доживет.

Что же, можно будет написать мемуары, чтобы предупредить, чтобы дать людям знать… Но никто не поверит; в лучшем случае примут за фантастику, в худшем – за бред старого маразматика. А можно и попробовать еще раз. Это будет ненапрасная смерть.

Их крики. Он просчитался. Он не знал, что эти создания могут так кричать.

Из ее уха стекала струйка крови – конечно, девушка не выдержала и отпустила руки. Но тогда у твари оставалось лишь несколько последних секунд.

Он ощутил прикосновение руки к своему плечу и резко обернулся. Парень с раздробленным носом стоял рядом и что-то беззвучно говорил. Его губы шевелились, руки размахивали и дергалась какая-то жилка на щеке. Ну слава богу, один остался жив.

Старик показал на свои уши: я ничего не слышу. Тогда пойдем, – показал парень знаками и они пошли, не оборачиваясь.

…Никто не знает, откуда это пришло и куда идет, как никто не знает, откуда приходит ветер, откуда приходят сны, куда уходят души и почему так красивы розы в росе. Никто не знает зачем оно здесь, как никто не знает, зачем мы строим для себя кошмары, клетки и города. Никто не знает как одолеть это, потому что никто не знает как увидеть это и увидев, остаться зрячим. Никто не знает…