Мушкетер и фея (сборник)
Шрифт:
– Ну, вы… хотели?
– Я хотел, – сказал Борис Иванович. – Я с восьмого класса с маленькими возился… А ты, кажется, с первого, да?
– При чем тут я? – подозрительно спросил Джонни.
– Это я так… Ах ты, как же я пешку-то прошляпил…
– Может, потом доиграем? – деликатно предложил Джонни. – А то вы сегодня какой-то… грустный.
– Думаешь, завтра буду веселее?
– Неприятности, наверно? Из-за нас, да? – посочувствовал Джонни.
– Не только из-за вас… Все одно к одному. Письмо вот пришло, что Ленка заболела. Дочка.
Джонни вскинул ресницы. Про дочку он слышал впервые. Директор жил один в комнате при школе.
– Она с матерью в Краснодаре, – объяснил Борис Иванович.
– А! Потому что здесь квартиру не дают, – догадался Джонни.
– Потому что… директор школы, а не доктор наук, – слишком ровным голосом сказал Борис Иванович. И вдруг смешал на доске фигуры. – Все, Джонни. Сдаюсь.
– Ну, зачем вы так? – смутился Джонни. – Могла быть ничья…
– Не люблю ничьих. Лучше давай еще раз. До звонка двадцать минут.
– Только вы возьмите сейчас мою шляпу. Чтобы равные шансы были, а то нечестно.
– Возьму…
"В этом что-то есть…"
Во второй партии Борису Ивановичу везло больше. Но он оставался невеселым. Неловко глянул на Джонни и сказал:
– Я тут слегка разболтался о семейных делах. Это между нами, ладно?
– Вы же меня знаете, – успокоил Джонни.
Борис Иванович наконец улыбнулся.
– Знаю… С самого начала. Мы ведь в один год с тобой в школу пришли. Ты в первый класс, я в директоры… А познакомились четвертого сентября, после шумной истории с водопроводом. Я тебя сушил в этом кабинете…
– Я помню, – поспешно сказал Джонни. – Вам шах, Борис Иванович. – Ему не хотелось касаться подробностей.
Борис Иванович поправил шляпу-пирамиду и продолжал вспоминать:
– А потом операция "Зеленый слон". Это уже в третьем классе…
Джонни заулыбался. Операция была героическая, стыдиться нечего.
– В общем, знаем мы друг друга пятый год, – подвел итог директор и задумчиво глянул из-под шляпы. – Поэтому ответь мне, Евгений Валерьевич, на один вопрос. Только честно.
– Если получится, – осторожно сказал Джонни.
– Получится. Скажи: какой я директор?
– Как это "какой"? – растерялся Джонни.
– Ну, какой? Плохой, хороший? Средний?
Джонни не думал ни секунды. Он сказал то, что знал:
– Самый хороший в Советском Союзе.
– Я серьезно…
– И я серьезно. Это все знают. – Джонни был даже слегка раздосадован. Он не любил говорить общеизвестные вещи.
– Все знают, – усмехнулся Борис Иванович. – Кто может знать про весь Советский Союз?
– Ну… это я так сказал. Просто лучше, чем вы, директору быть ни к чему…
– Ты, наверно, меня не понял, – вздохнул Борис Иванович. – Дело не в том, что мы играем с тобой в шахматы и я иногда прощаю твои фокусы…
– Ох уж, вы прощаете… – сказал Джонни.
– Однако… Согласись, что отношусь с пониманием.
– С пониманием вы ко всем относитесь, – холодновато сказал Джонни. – Я про это и говорю.
– Ты, кажется, обиделся… Или тебе показалось, что я напрашиваюсь на комплименты?
– Мне другое показалось, – хмуро сказал Джонни. – Кто-то считает, что вы не такой уж хороший директор, да? – И он посмотрел на телефон.
Борис Иванович тоже посмотрел на телефон.
– Вы им не верьте, – сказал Джонни.
– А ты не хотел бы стать директором? – вдруг спросил Борис Иванович.
– Как это? – изумился Джонни.
– Ну, не обязательно директором, а вообще учителем. Когда вырастешь.
Джонни не любил делиться планами на будущее. Даже с самыми хорошими людьми. Но сейчас разговор шел такой, что приходилось быть откровенным.
– Я еще точно не знаю, – неуверенно проговорил Джонни. – Вообще-то мне больше хотелось путешественником… Как Тур Хейердал, например. Или археологом, всякие тайны раскапывать. В общем, открытия делать.
– Хорошее занятие, – согласился Борис Иванович. – Я об этом тоже мечтал. Но, понимаешь… Тех, кто станет делать открытия, кто-то должен сначала учить…
– Я понимаю…
– И еще вот какая штука… Конечно, открытия делаются в экспедициях. И в лабораториях, и в космосе. Но не только. Есть еще работа: помогать людям делать открытия каждый день.
– Это, значит, нам помогать, – с пониманием сказал Джонни.
– Конечно. А разве нет? Разве, когда человек узнает букву "А", это не открытие? Или когда впервые слышит, что Земля круглая. Или про атомы…
– Или про пирамиды, – улыбнулся Джонни.
– Или про пирамиды… Кстати, в них, кажется, в самом деле что-то есть…
– Да? А почему вы решили?
– Потому что тебе мат, – с удовольствием сказал Борис Иванович.
– Как это?
– А вот так. Куда ты пойдешь? Сюда? Все равно…
Джонни не огорчился.
– Ладно. Значит, три – три, – сказал он и встал. Хотелось потянуться, но при директоре, особенно при самом лучшем, потягиваться неудобно.
Опять закурлыкал телефон. За дверью послышался сдержанный голос Евдокии Герасимовны:
– Бориса Ивановича нет, он на открытом уроке.
Джонни деликатно прикусил улыбку. Директор досадливо посопел. Потом сказал:
– А перед Анной Викторовной ты сегодня же извинись.
– Ну вот… – расстроенно откликнулся Джонни.
– Не "ну вот", а извинись.
– Я, конечно, могу, – снисходительно сказал Джонни. – Только это непедагогично.
– Что-о?
– Она решит, что я и правда виноват, а это неправда. А обманом никого не воспитаешь.
– Но ты же в самом деле виноват!