Муза художника
Шрифт:
— Ты все это знаешь или это твои предположения? — поинтересовался Логан, проницательно на нее глядя.
— И то и другое. Она больше не принадлежит мне, их история. Теперь ученые намерены распутывать ее дальше. Хотя есть кое-что еще. У Софии имелись некоторые личные сомнения насчет картин; ты об этом знал? Она думала, Михай мог подменить некоторые из них подделками, изготовленными его румынскими друзьями-художниками.
— Тяжкие времена у нее были в Румынии, у Софии, — произнес Логан, почесывая затылок. — Даже при том, что там вообще паранойя витала в воздухе.
— А ты знаешь о… об инциденте со снотворными таблетками?
— А как же. Твоя мать так переживала из-за этого. Была уверена, что поступила неправильно, так она мне сказала. Ее только потом осенило, что София пыталась послать сообщение, это было как крик о помощи, попытка донести до ее муженька, насколько она страдает. У нее было недостаточно таблеток припасено, чтобы лишить себя жизни. Но из-за вмешательства твоей матери Алстед так и не получил сообщения. Маргарет говорила, что однажды пыталась ему сказать, но он не понял. Парень был не из самых догадливых.
Вопрос нужно было задать.
— Пап, а ты уверен… что это не было чем-то более личным, когда ты его сдал?
Логан Мур засмеялся. Это был самый неуместный смех, который она когда-либо слышала.
— Если ты имеешь в виду, достало ли меня слушать о нем, то конечно. Твоя мать ясно дала понять, что думает. А думала она, что Алстед был настолько лучше, чем кто-либо. И все почему? Да потому, что он был единственным, кто не распускал руки. И что из этого! Просто смелости не хватало сделать то, что хотел.
Фрейя чувствовала, как начинает гореть лицо.
— На это можно посмотреть и по-другому, — сказала она. — Например, возможно, у него было… я не знаю… умение владеть собой. Немного порядочности. Уважение к собственной жене. Может, просто он был такой?
Теперь она была готова заплакать. Из семьи ушел Логан, но она всегда винила Маргарет. Впервые Фрейя всерьез подумывала о том, чтобы позвонить матери. По крайней мере, им с Териз будет интересно послушать о Северине.
— Ну разумеется. Именно такой он и был.
В голосе Логана звучала горечь, но его не задело неявное обвинение.
— В недостатке благородства его точно не обвинишь, — продолжил он. — У таких людей это в крови, и дела их жизни заставляют всех остальных чувствовать себя никчемными.
Логан сверлил взглядом группу занятых людей, разговаривающих по телефону со своими клиентами.
— Не пойми меня неправильно. Он был хорошим парнем. На него можно было положиться.
Логан выдавил улыбку, в которой не было ни капли теплоты.
— Если бы все были такими, как он, не было бы необходимости в таких, как я.
— Ты хочешь сказать — в осведомителях?
— Я говорил тебе, Фрей. Все этим занимались. Разумеется, я периодически сообщал о всяком, но также много раз этого не делал. Как тогда, когда у меня имелось кое-что на семейку с верхнего этажа. Но я так ничего и не предпринял; а знаешь
— Аурел.
Спускаясь перед ней по длинной лестнице без перил, он гордо вел ее к велосипеду, сверкавшему синим металлом. Она помнила, как, вдыхая воздух, пропитанный запахом свежего цемента, они вдвоем стояли перед велосипедом в подвале их недостроенного дома, под сплетением труб, окруженные горами строительных материалов. Теперь она должна поблагодарить Логана за то, что не сдал семью ее друга полиции?
— Его звали Аурел, — процедила она.
— Я не помню их имен. Некоторые вещи лучше не запоминать.
— Ты когда-нибудь выбросишь это из головы? Холодную войну.
— Такое не забыть, и такое не кончается, — произнес Логан, поправляя манжеты и осматриваясь по сторонам. — Башни-близнецы, теракты в Мадриде — нечто подобное вскоре случится и здесь, можешь не сомневаться. Я знаю, как работают эти люди.
— Но это другое, я имею в виду террористов. Они разрознены, они не супердержава. Это не то же самое, что было там.
— Думаешь, нет связи? А кто, по-твоему, поставлял оружие и продовольствие моджахедам еще при Рейгане? Священная исламская армия, ничего нового.
— Ты бы и КГБ в этом обвинил?
— Возвращаясь к твоим учебникам по истории, — еле слышно, с опущенной головой сказал Логан. — Это было наше родное ЦРУ. Перефразируя мою любимую строчку из Фолкнера: холодная война не закончена. Она даже не холодная. [65]
Ей в голову пришла новая мысль, касающаяся современной истории и путешествия по миру. Но прежде чем она смогла ее озвучить, вступил Логан, который, не глядя на нее и не повышая голоса, произнес:
65
Имеется в виду цитата из пьесы У. Фолкнера «Реквием по монахине» (1951): «Прошлое не бывает мертво. А это даже не прошлое». Перевод Д. Вознякевича.
— Толстяк в первоклассном костюме не сводит с нас глаз последние одиннадцать минут. Справа от тебя, примерно в пятнадцати ярдах.
— Ах, это Мартин. Ты его не знаешь? Мартин Дюфрен. Это он продает картины Софии. Я работала у него, когда училась здесь.
Она помахала Мартину рукой и представила их друг другу. Это было не то, чего Логан ожидал или хотел, но она взглядом заставила его сделать над собой усилие и поддержать новое знакомство.
— Так вы босс Фрейи, значит, — сказал он.
— Она работала в галерее три или четыре года назад, да, и помогала этим летом от имени семьи Алстед.
Мартин бродил взглядом по вестибюлю, но Фрейя не думала, что он кого-то ищет; просто у него была такая привычка.
— Возможно, в ближайшее время я предложу вашей дочери занять должность, которая, очевидно, откроется в галерее в следующем году.
Слушая, как о ней разговаривают в третьем лице, Фрейя подумала о том, что речь идет о должности, на которую метит Питер.