Муж для серой птички

Баскакова Нина

— Да чего там смотреть? Жуть какая-то, — отводя глаза, прошептала Мируша.

— Зачем тебе на нее смотреть? Только отвернуться захочешь.

— Вот горазда ты за меня все решать, — хмыкнул Силий. Последняя пуговица была расстегнута и рубашка соскользнула на пол. Мируша тут же зажмурилась. — Шрамы у нее. Я то думал, тут есть на что смотреть, а так… Три полоски. Вот любите вы строить из себя бедных и несчастных.

— Ты еще и разочарован? — возмущенно спросила Мируша. Она зло посмотрела на него.

— Конечно. Такого себе в голове напридумывал, а придумываешь

только ты.

— Вот это ты считаешь не шрамами? — спросила она, показывая на ноги. Три жуткие полоски на одной ноге и с десяток мелких на другой пересекали ее ноги.

— Не считаю, — спокойно ответил Силий. Он показал на свою руку. — Вот это шрам. А у тебя царапины.

— А вот этот? — показывая на живот, спросила Мируша.

— У меня такой же. Аппендицит вырезали. Так как я это дело запустил, то пришлось именно резать.

— Плечо кривое, — нашлась Мируша.

— Не сильно оно у тебя и кривит. Если одежду правильно сшить, то будет незаметно, — ответил Силий.

— Ты…

— Не убедила. Не вижу причин, чего ты от меня прячешься.

— Силий, ты же это не серьезно, — она спокойно посмотрела на него. —

Хочешь меня подбодрить, вот и говоришь все это…

— Зачем мне тебя бодрить? Ты мне целыми днями гадости говоришь. Убеждаешь меня, что я некрасивый. Так мне по логике нужно отплатить той же монетой. Но я не вижу причин так себя не любить, как ты не любишь себя.

— А зачем мне себя любить? Пусть кто-то другой любит.

— Так как я тебя любить буду, если ты от меня прячешься? Вот я к тебе со всей душой, а ты мне говоришь, что я для тебя слишком хорош. Как мне тебя любить? Ты же меня убеждаешь тебя ненавидеть.

— Нет, не убеждаю, — Мируша вздохнула. — Но я не люблю неправду. А ты мне сейчас неправду говоришь.

— И в чем я тебя обманываю, птичка? Что мне все равно какие у тебя царапки? Или меня не интересует твое плечо? Разве может в человеке интересовать какая-то конкретная часть? Нет, бывают такие люди, но мне больше твоя сердцевина нравится. Не оболочка, а то, что у тебя внутри.

— А зачем тогда мое тело рассматриваешь? — смотря ему в глаза спросила Мируша.

— Потому что я не хочу ждать темноты и прятаться под одеялом потому что кто-то боится царапки показать. И не хочу, чтоб ты думала об этом, вместо того, чтоб целоваться.

— Я и не думаю. Забываю обо всем, — она положила ладони ему на щеки и поцеловала.

— Тебе уверенности в себе не хватает.

— Тогда ее будет перебор.

— В самый раз, — ответил он, подхватывая ее и опуская на кровать…

Мируша спала. Повернулась к нему боком, положила руки под щеку и спала.

Как будто и не было той страсти. В этом плане она продолжала его удивлять. Хотя это же была Мируша. Порывистая девчонка, которую сильно потрепала жизнь. Порой его одолевали сомнения, что он все это затеял зря, что они не пара. Она молодая и живая. Умная не по годам и одновременно непосредственная. Говорит, что думает, живет, как хочет и ни на кого не обращает внимания. Только временами грустит о чем-то и себя стесняется.

Приготовила себе место рядом с золой. Золушка. А ведь не там ей место. Не по ее уму и доброте. Но она ведь не слышит. Косит под дурочку. Только он не мог ставить это ей в вину. Она выживала в этом мире, как умела. Оказавшись одной. Без поддержки и помощи, она не сдавалась и жила. Жизнь ее метила, оставляла шрамы. Конечно будешь тут себя стесняться. Он сам себя поймал на мысли, что раньше отвернулся бы. Раньше хотелось совершенности. Когда Саше ставили вторые роды кесаревым, он переживал, что останется шрам. Думал, как сможет с ней дальше жить. Он ее любил, но принять, что его жена будет не такой, как прежде — не мог. Но роды случились раньше. Она сама справилась. И тогда пришло понимание, что на самом деле все равно, как она будет выглядеть. Главное, что жива и они вместе.

Два года он о ней почти не вспоминал. Тут же постоянно о ней думать стал. И не было чувство горечи или вины. Силий не чувствовал, что предает ее память. Он ее помнил. Помнил, как им было вместе хорошо. Сейчас же было почти так же хорошо, как и с Мирушей. Наверное судьба не просто так людей сводит? Не просто так дает испытания. Чтоб они что-то поняли важное. Он понял. Теперь осталось донести это до Мируши.

— Ты меня сейчас убьешь, — снимая куртку, сказала Зина. Поединок решили провести в обеденной зале. На улице ударили такие морозы, что драться там было себе дороже.

— Интригующее начало, — сказал Весий, поводя плечами и наблюдая, как она убирает волосы.

— Еще какое, — Зина подошла к нему. — Пять лет назад. Лето. Помнишь?

— Помню, — прищурился Весий. Тогда они заигрались. Около реки. Теплая вода. Ночь. Зина, похожая на русалку. Лунный свет…

— Сын. Четыре года. Васька, — сказала она, нападая первой. Весий отбил удар на рефлексах. Она ушла от его удара. — Теперь можешь убивать.

— Почему сейчас? — нападая на нее, спросил Весий. — Четыре года!

Она ведь правда не приезжала два года. Он слышал, что у нее ребенок родился. Но не подозревал, что это его ребенок.

— Потому что не хотела, — отбивая его удары и переходя в наступление, ответила Зина. — Думала, что сама справлюсь.

Они кружили по залу. Народ ставил ставки, кто победит в этот раз. Это был уже их не первый бой. Успех всегда был переменный. Весий хотел в этот раз отыграться. Рассчитывал на красивый бой. Но после услышанного драться расхотелось. Он выбил у Зины меч и кинул его под лавку.

— Вот от тебя такой дурости я не ожидал, — сказал он. После этого развернулся и пошел к себе. — Жду тебя у себя.

В коридоре Весий столкнулся с Силием и Мирушей, которые опять спорили о какой-то ерунде. Силий не выдержал. Прижал ее к стене, явно, чтоб не сбежала, и поцеловал. Мируша охотно прекратила спор.

— Вы совсем стыд потеряли. Какой пример молодежи подаете? — осадил он их. — Когда свадьба будет?

— На празднике, — ответил Силий.

— Нет.

— Да. Сапоги уже готовы. Теперь осталось кофту сшить, — сказал Силий.