Муж моей сестры
Шрифт:
— Пошла нах*й отсюда! — рычу в ее сторону, теряя в себе все человеческое.
— Но Артур Леонидович. Это срочно... — мнётся у входа, но не уходит, а мне так и хочется встать, да и вышвырнуть ее за дверь. — Вам звонят из больницы. Ваша жена, она...
Глава 34
***Ева***
— Состояние тяжелое, получен компрессионный перелом позвонка в грудном отделе. Высока вероятность повреждения спинного мозга, возможен паралич нижних конечностей.
Слушать дальше просто не хватает сил. В ушах появляется звон, а тело по стенке оседает вниз на холодный больничный кафель.
Моргаю, не видя перед собой ничего кроме чёрных пятен, тру лицо, шлепаю по щекам, но ничего не помогает. Сердце заходится с бешеной скоростью.
Алиса, Боже, моя Алиска...
Дурочка напилась и села за руль, не справившись с управлением, выехала на встречку и попала в жуткую аварию. Очевидцы вызвали скорую помощь, и ее отвезли в больницу в бессознательном состоянии. Моя бедняжка.
Неужели в одно мгновение я могла потерять единственного родного человека? Ужасно это осознавать, а ещё ужаснее от мысли, что совсем недавно я плохо о ней думала и перед самым ее отъездом мы поссорились из-за папиного завода. Конечно, она имела полное право расстроиться, ведь так отец дал понять, что не доверял ей.
Сколько времени прошло с того момента, как мы приехали? Час, два, три? Оно просто замерло.
Моя сестра чуть не умерла, пока я... Пока я была с Минаевым. С ее мужем. Пока он так нагло меня трогал, говорил устрашающие вещи, требовал ребёнка и немедленного секса. К горлу подкатывает тошнота, и бросает в холодный пот.
Я так виновата. Не уследила, не понимала, что этот страшный человек переключился на меня.
Все из-за завода, да?
Хотя звоночки были, я была слепа и не замечала ничего, или не хотела замечать.
Дура, ничего Алисе не говорила, молчала, сберечь хотела. И вот, что из этого вышло. Вот чем обернулось мое нелепое молчание. Если бы не это известие, Минаев бы... Он... Даже думать жутко. Изнасиловал? Это же самое страшное.
Хотя в какой-то момент, когда его огромное тело было на мне, меня словно парализовало, в какой-то момент мне показалось, что я готова к неизбежному. Я даже смогла бы расслабиться, ведь он не был настолько противен, нет, дело было совсем в другом. В принципах.
Я видела в его взгляде столько отчаяния вперемешку с похотью и злостью. Он себя сдерживал, как мог, ради меня, чтобы не сломать, это было видно. Уверена, что с другими он не церемонился.
Я даже и представить не могла, что мужчину может так сильно переклинить, в тот момент предо мной был словно не человек, а голодное животное. Одно лишнее движение и тело в клочья. Взгляд дикий, тело каменное.
А член... Я видела. Таким только рвать, истязать жертву. Это ждало меня этой ночью.
Как бы я жила после этого? А если бы его
Я должна была бороться яростнее, орать, кусаться, тогда бы мне не было так погано на душе. Не выворачивало бы наизнанку от себя.
— Ева, Ева... — слышу отдалено, нехотя поднимаю голову и встречаюсь теперь уже с осознанным взглядом Минаева. Протрезвел.
Он наклоняется и поднимает меня с пола, прижимает к себе, а у меня в голове словно срабатывает сигнализация. Каждая клеточка в моем теле бунтует.
— Не... — дёргаюсь в его руках, не давая его теплу проникнуть в меня. — Не трогайте меня, пожалуйста.
Только вот он все равно не отпускает, встряхивает, смотрит так пронзительно, что хочется сквозь землю провалиться, лишь бы в памяти не всплывало то, что случилось в моей комнате.
Его касания обжигают кожу, его запаха слишком много, я чувствую его и на себе. Меня от него мутит. Колбасит страшно. Я бы заплакала, но не имею право пуститься в истерику. Сейчас я должна быть сильной и держать себя в руках ради Алисы.
— Ты должна успокоится, сейчас же, Ева! Принесите ей воды, — отдаёт громкий приказ, и я нервно издаю смешок. Даже здесь чувствует себя хозяином. Губ касается горлышко бутылки, и я пытаюсь отстраниться, пока не чувствую лопатками стену. — Давай, девочка, пей.
Напирает, нависает сверху огромной скалой, заставляет сделать глоток. И я делаю, лишь бы отстал, не трогал, был от меня подальше. Но я снова думаю лишь о себе, даже не спросила у него, что там с Алисой, ведь к нему снова подходил доктор.
Я пытаюсь справиться со своими чувствами и переключить их в спокойное русло, включить мозги. Но сердце предательски бьется о грудь, страх захватывает всю сущность, пока я смотрю в черноту устрашающих глаз.
Монстр, ублюдок, поглаживает меня по щеке, пытаясь показать заботу, смотрит так обеспокоено, а я не верю! Почему он переживает обо мне, когда его жена в тяжелом состоянии?
Ещё несколько часов назад он сожрал бы меня и не подавился бы, так что я отворачиваюсь. Не могу на него больше смотреть. Я все ещё чувствую его руки на своём теле, на своей промежности... Боже.
Как он посмел? Как посмел отнять у меня то, что я так тщательно хранила, я хотела сама решить, кто будет меня трогать, смотреть, изучать, но этот мужчина эгоистично забрал все себе. Просто, потому что может. Потому что чужое желание для него пустой звук. Потому что ему нужен наследник либо от Лисы, либо от меня. Только по его словам жена бесплодна. Жена, что лежит сейчас за дверью, а я снова в его руках, предаю ее.
— Как она... — смелею и спрашиваю самое важное на данный момент. Страдать о случившемся буду потом, главное, чтобы Лиса была жива, а с остальным справлюсь.