Муж мой. Враг мой. Дракон
Шрифт:
Я изучила многие уголки дворца, прочитала несколько томов о войне, нашла огромную, поражающую красотой оранжерею, в которой стала проводить даже больше времени, чем в библиотеке.
Гуляла с другими дамами в заснеженном саду среди замерзших роз, превратившихся в символ недостижимого, навечно скованного льдом лета.
Ходила в сопровождении служанок на рынок, чтобы развеяться, к портному, у которого заказала несколько утепленных платьев и разноцветных мантий, и к обувщику, шьющему зимние сапоги, просто необходимые для выживания в суровом климате северного
А все свободное время я читала, борясь с нетерпеливым желанием услышать новость о возвращении мужа с войны.
История Тумелона писалась от руки в виде Хроник. Причем в предисловии заверялось, что все сведения вносятся магическими чернилами, исключающими ложь.
Вопрос оставался лишь в том, знал рассказчик истину или только то, что ему позволили знать. Это вовсе не одно и то же!
Оказалось, в Тумелоне ходила совершенно иная версия всех событий. Например, изначально спорная территория двух королевств принадлежала вовсе не Ланхарии, а была присвоена ею много десятилетий назад. И когда только начались первые стычки, жители тех деревень сами взяли в руки оружие, желая примкнуть к Тумелону добровольно.
Тумелонцы храбро оборонялись от нападений соседей вот уже три столетия подряд с переменным успехом. Их противниками становилась не только Ланхария, но и другие сопряженные королевства, опустошая и обескровливая и без того неплодородные, холодные земли.
Тумелону нельзя было уступать никому ни клочка: если местных жителей оттеснят слишком далеко в мертвые горы, то они все погибнут от голода.
Каждый гражданин северного королевства рождался и рос солдатом, просто потому что иначе было никак. Именно поэтому тумелонцы становились самыми страшными и опасными врагами, ведь они с кровью матери впитали ненависть к соседям и умение воевать.
К третьему тому я начала сочувствовать ланхарийцам, вынужденным бесконечно сражаться за свое выживание. В каком-то смысле я понимала, почему они использовали для этого любые методы, ведь если человека загнать в безвыходное положение, он будет защищаться отчаянно и даже порой жестоко.
К моменту, когда прекрасная и пугающая новость о возвращении принца долетела до моих ушей, я заканчивала изучать четвертый том из… примерно пятидесяти. Чтобы прочитать их все от корки до корки и сложить новое мнение, мне понадобятся месяцы, а я даже не была уверена, что написанное — правда.
Я никак не могла определить, что чувствую теперь к Фэнриду. С одной стороны, моя ненависть и странная, непостижимая тяга к нему улеглись за время разлуки. С другой, меня все еще преследовали сны, в которых муж горячо обнимал меня по ночам, заставляя мечтать, чтобы это стало реальностью.
А его прощальный поцелуй не шел из головы, и надежда на то, что муж любит меня где-то в глубине своей замерзшей души, расцветала и накрепко поселялась в сознании.
Принарядившись с самого утра — облачившись в свое самое лучшее платье и попросив Эль соорудить мне привлекательную прическу, — я спустилась по широким ступеням на первый этаж и бежала на встречу
Он уже минут двадцать как прибыл, и я очень спешила его перехватить. Да кто же строит такие громадные дворцы с такими длиннющими, запутанными коридорами? Этот лабиринт когда-нибудь кончится?!
Свернув на очередной развилке, я резко остановилась, пораженная картиной до самой неприятной степени.
Вначале я заметила только Фэнрида: узнала его по фигуре и черной военной форме, а также по серебряным нитям в темных волосах, забранных в хвост.
Не сразу поняла, что он делает: как будто что-то прячет в углу, возле комода. Но затем увидела за его ногами серое платье с белым фартуком и торчащие из-под него стройные ножки в простых, удобных туфельках.
Все это происходило неподалеку от кухни, в этой части дворца жил только рабочий персонал. Так почему же мне кажется, что муж не просто разговаривает со служанкой, а зажимает ее в углу точно так же, как меня в той нише за гобеленом?
Его рука плавно очертила лицо и спустилась к пышной груди, прижавшись к коже напротив сердца. Вторая уперлась в стену, не позволяя девушке сбежать или для опоры. Лицо наклонилось слишком близко к изящной шее…
Муж мой о чем-то сокровенном бормотал на ушко женщине, а та тихонько отвечала ему в тон…
Весь мир словно рухнул в бездну в одночасье. Все мои мечты.
Меня охватил такой сильный шок, что тело застыло камнем, а горло свело судорогой. Если б я даже и захотела, повернуться и убежать или хотя бы что-то сказать физически не могла. Как и отвернуться, чтобы не видеть мужчину, которого так сильно и необъяснимо ждала, изменяющего мне прямо в час своего возвращения с… с прислугой!
Из моих легких вышел весь воздух с жалким звуком абсолютного разочарования в себе, и он был услышан.
Фэнрид резко оглянулся, увидел меня и тут же убрал руку с груди моей соперницы, но тут меня ждал новый, еще более худший сюрприз.
Девушка, с которой он миловался так нагло и омерзительно на глазах у всех, оказалась моей Пэт… Моей родной Пэт, которой я доверяла на все сто процентов и которую с самого детства знала, только что предавшей меня! Да как они оба могли!
Какие еще доказательства мне требовались? Разве недостаточно бледной, как смерть, служанки, трусливо опустившей глаза и бросившейся наутек? Или так называемого мужа, который не собирался даже оправдываться?
— Как ты посмел… — выдохнула я, обиженная на то, что он не нашел в себе хотя бы капельку уважения ко мне.
Он мог выбрать в любовницы другую женщину или действовать не так открыто, прятаться лучше или заниматься этим не во дворце, где его в любой момент могла застать я. Он должен был вначале уделить время мне, своей жене, а уж потом развлекаться с посторонними девицами — в свободное время, раз уж быть верным не планировал.
Вместо этого он нарушил все мыслимые границы нашего хрупкого, едва зародившегося доверия, растоптал его крошечные, неуверенные ростки. Одним махом поставил крест на всем, что нас связало.