Мужчина моих грез (Мужчина моей мечты) (Другой перевод)
Шрифт:
— Отчего же?
— Обычно люди начинают вести себя совершенно иначе, когда узнают, кто я такой. Они видят только титул, а не того, кто этим титулом наделен.
Меган услышала в словах герцога столько горечи, что ей сделалось не по себе. Ведь она тоже видела в нем только титул… Нет, это не совсем так. Конечно, сначала девушку манил титул, но потом она увлеклась носившим его человеком. Если бы он не понравился ей, то Меган было бы все равно, какой у него титул.
— Мне жаль вас, — сказала она, — должно быть, непросто жить с этим.
—
— Но ведь есть вещи, которые компенсируют этот недостаток?
— О да, в какой-то мере, — усмехнулся он.
Это «в какой-то мере» прозвучало очень слабо. Всего лишь усмешка? Но было в этой усмешке что-то болезненное.
— Надеюсь, к таким вещам не относится высокомерие? — поддразнила Меган. Герцог воспринял это всерьез.
— Высокомерие? Привлечь вас к себе было единственным моим высокомерным поступком.
— Да-да, и раз уж вы упомянули об этом, я со своей стороны напомню вам, что вы нисколько не раскаиваетесь.
— Вот еще одна вещь, компенсирующая недостатки моего положения, — я никогда ни в чем не раскаиваюсь. В конце концов, кто осмелится осуждать меня за мои поступки?
Последняя фраза Меган не понравилась. Будь здесь рядом Тифани, она бы указала на то, что все же следует оставаться в рамках, и девушке ничего бы не оставалось другого, как согласиться с нею. Куда подевался тот галантный молодой человек, который еще несколько минут назад смущенно признавался в непреодолимом желании поцеловать ее?
— А вот мне никогда не бывает трудно раскаяться в чем-то, ваша светлость.
Герцог присел на перила, скрестил руки на груди и удивленно посмотрел на нее.
— Правда? А мне как раз казалось, что вы из тех, кто разбрасывает камни, но не из тех, кто их собирает.
Ни тусклый свет террасы, ни полумаска на лице Меган не могли скрыть того, как она зарделась.
— И вовсе… Вовсе нет. Я не утверждаю, что всегда веду себя правильно… Но ведь я не ношу столь высокий титул.
— А если бы он у вас был, стали бы вы менее испорченной, более добропорядочной?
Меган вся напряглась:
— Интересно знать, что дало вам право так рассуждать обо мне?
— Пожалуй, интуиция.
В девушке вновь пробудилось разочарование, еще большее, нежели то, которое она испытывала в уверенности, что сегодня не встретится с герцогом. Это рассердило ее. Меган понимала, что все идет не так, как надо, и если она немедленно не уйдет, то скажет что-нибудь такое, после чего нельзя будет рассчитывать на будущее — если только герцог сам как-то не исправит положение.
— Кажется, я уже достаточно надышалась. Прощайте, ваша светлость, доброй вам ночи.
— Прошу вас, не так быстро, дорогая!
Не только слова задержали ее — его руки притянули Меган к себе так, что она оказалась почти у него на коленях.
— Я снова рассердил вас? — спросил герцог с нахальной усмешкой.
«Надо же быть таким идиотом, чтоб еще спрашивать», — подумала Меган, а вслух произнесла:
— Да, рассердили, и с каждой секундой я сержусь все больше. Позвольте мне…
— Я не хотел рассердить вас.
У девушки вновь появилась маленькая искорка надежды. Может, герцог был немного не в себе сегодня? Может, он рассчитывал видеть в ней более искушенную женщину, чем была Меган на самом деле, и зря она так обижалась на него?
— Чего же вы в таком случае хотели?
— Я мечтал многого добиться от вас.
Так она и знала! Он не мог не сказать этого! Теперь Меган едва ли захочется встречаться с ним.
— В каком смысле? — смело спросила она.
— Мне надоела моя любовница. Я хотел бы, чтобы вы заменили мне ее.
— Любовница?! — воскликнула девушка.
Герцог же, будто не услышав ее возмущенного крика, продолжал:
— Мне кажется, у вас это блестяще получится. Полностью не уверен, но мы могли бы попробовать. Пойдемте отыщем какое-нибудь укромное местечко в саду и там…
Звонкая пощечина прервала его возмутительные предложения. Меган отпрянула от негодяя. На этот раз герцог и не пытался удержать ее. Но девушка теперь не спешила уйти. Пощечина — это так мало. Ей хотелось высказать ему все ругательства, какие только она знала, повторить ему все характеристики, которые выдавал в его адрес Девлин: «развязный наглец, проходимец, растлитель малолетних», — но Меган так задохнулась гневом, что не смогла вымолвить ни слова.
Ей захотелось сорвать с него маску. В конце концов, если Меган не собирается больше иметь с ним дело, то и не будет потом раскаиваться в этом поступке. Как огорчали ее мысли о том, что она не увидится сегодня с герцогом, — и вот теперь девушка встретилась с ним, и ее огорчение от этого оказалось куда сильнее.
— Так вот вы где, мисс Пенуорзи. Вы обещали мне этот танец.
Девушка в растерянности обернулась, чувствуя себя так, будто ее застукали вдвоем с этим растленным человеком, а теперь она знала, что Эмброз Сент-Джеймс — человек растленный. Перед нею стоял друг герцога, маркиз Фредерик, которому Меган обещала следующий танец. А что, если и он такой же? Вполне возможно. Будет лучше, если с этих пор она станет избегать обоих.
— Сэр, вы водите дружбу с недостойными людьми, — объявила она маркизу самым холодным тоном. — Вот с такими, например. — И Меган указала пальцем себе за спину.
— С такими? — спросил маркиз Фредерик.
Видя его изумление, девушка нахмурилась, затем оглянулась и поняла, чему он так удивлен — сзади нее на перилах террасы уже никто не сидел.
Гнусный герцог Ротстон исчез, испарился без следа, даже куст на другой стороне перил не шевелился, чтобы свидетельствовать о его бегстве. Могла ли Меган подумать, что Эмброз Сент-Джеймс станет так вести себя? Нет, очень хорошо, что она познакомилась с ним. Теперь-то Меган точно знала — высокие титулы ничего не значат.