Мужчина моих грез (Мужчина моей мечты) (Другой перевод)
Шрифт:
По крайней мере, до тех пор, пока на второй день Девлин не объявился возле дома Тифани и не попросил разрешения поговорить с Меган. Очевидно, ее отсутствие в конюшне не беспокоило его, пока девушка оставалась дома, но теперь она уехала, и ему сразу же захотелось что-то сказать по этому поводу.
Разумеется, Меган отказалась видеть его. И Девлин ушел (что еще ему оставалось делать?), не оставив записки, что означало, что никаких серьезных дел у него не было. Но молодой человек вернулся на следующий день, и Меган поняла, что он явно не желает
Неприятность заключалась в том, что это новое состязание взаимных упрямств нельзя было скрыть от посторонних. Среди слуг Тифани начались разговоры. Тифани сама умирала от любопытства, а ее дворецкий, всецело находившийся на стороне хозяйки, начал бросать на Меган неодобрительные взгляды.
Но она смогла сравнительно легко переносить все это. Упрямства ей было не занимать. Однако имелись и другие, ее собственные сложности, ибо, несмотря на все, что произошло, девушка начинала скучать по Девлину. Ей не хватало их постоянных схваток. Ей не хватало его самого; ей всегда доставляло удовольствие видеть его — независимо от того, насколько сильно она на него сердилась.
Но Меган по-прежнему не принимала Девлина у Тифани. Она не собиралась возвращаться домой, где молодой человек смог бы получить доступ к ней, где он мог бы выслеживать ее до тех пор, пока она не сказала бы ему напрямик, что ему не о чем беспокоиться и что их опрометчивость не привела к нежелательным результатам.
Меган даже не винила его в том, что произошло. Она винила собственное любопытство и винила собственное тело, которому слишком нравилось то, что он с ним делал. Девушка винила ту часть себя, которая позволила ему учить ее целоваться, хотя здравый смысл с самого начала противился этому.
— Ты когда-нибудь собираешься рассказать, почему так разозлилась на него? — спросила Тифани как-то за ленчем, уже после того, как Меган в девятый раз приказала передать Девлину, что не хочет его видеть.
— Разве я выгляжу обозленной?
— Нет… Но, наверное, ты все-таки злишься. Почему же тогда ты не хочешь поговорить с ним?
Меган попыталась отделаться от этой темы.
— Ты же сама советовала мне держаться от него подальше, разве не помнишь?
— А как часто ты следовала моим советам? — возразила Тифани. — Ну же, расскажи, почему ты прячешься здесь.
— Я не прячусь.
— Ты же говоришь со своей лучшей подругой.
Меган вздохнула. Поразительно, что Тифани терпела так долго. Но, по крайней мере, в своей исповеди Меган могла выбирать между двумя постыдными переживаниями, и первое теперь казалось далеко не таким шокирующим, как второе.
— Этот человек считает, что он мой отец.
— Ах, оставь, — фыркнула Тифани. — Его интерес к тебе не можетбыть отцовским.
— Но в данном случае так оно и было, — настаивала Меган. — Он заявляет, что за мной нужно присматривать, и он подкрепил свое намерение принять на себя эту роль… дисциплинарными мерами. Он… он…
— Что он сделал? — нетерпеливо подбодрила Тифани.
Меган уставилась в свою тарелку. Ее щеки стала заливать краска.
— Он отшлепал меня.
— Чтоон сделал?
— Он перебросил меня через колено и…
— Я знаю, как это делается! Но как он… Он же всего лишь… Как он осмелился?
— С легкостью. Девлин ведет себя не так, как обязан вести, и поступает соответственно. В нем нет почтительности, как, впрочем, и подхалимства. Думаю, в этом заключается одна из причин его очарования. Он не вписывается в привычный порядок вещей. Он слуга, но такой слуга, который не выполняет приказаний, которого нельзя рассчитать и который обладает большим высокомерием, чем десять помпезных лордов, вместе взятых.
— Ты оправдываешь его?
Меган подняла голову и увидела, что изумление Тифани возрастает.
— Абсолютно не оправдываю, — заверила она подругу, пожав плечами. — Но ты спросила: «Как он осмелился?». Вот я и ответила.
— В таком случае он, наверное, был удивлен, когда его рассчитали, несмотря на нелепое условие в контракте по продаже жеребцов, — сказала Тифани, придя к неверному выводу. — Поэтому-то он и пытается встретиться с тобой? Чтобы попросить прощения и получить обратно свою работу?
Мысль об этом была до того абсурдной, что Меган не могла удержаться от смеха.
— Чтобы Девлин о чем-нибудь просил? Да он не знает, как это делается.
— Но не думает же он, что может силой заставить тебя восстановить его в должности, не так ли?
Меган скорчила гримаску, не находя возможности избежать признания.
— Но его не…
Ее ненадолго спас дворецкий Робертсон, распахнувший двойные двери лишь для того, чтобы объявить сокрушенным тоном:
— Он вернулся, мисс Меган. Он сказал, что на этот раз не уйдет до тех пор, пока вы не примете его.
Тифани немедленно вскочила.
— Из всех… Я сама им займусь!
Меган тоже встала.
— Не надо, Тифи…
Но Тифани уже выбежала за дверь, и Меган слышала, как она обратилась к Девлину.
— Ваша наглость просто поразительна, мистер Джеффриз. Как вы осмелились явиться сюда после того, что сделали — это недоступно пониманию. Даже если бы Меган согласилась принять вас, то я бы воспрепятствовала этому, поэтому покиньте этот дом и не приходите… Что это за… Вы не можете…
Меган взяла себя в руки, ожидая увидеть Девлина, врывающегося в гостиную, и он появился. Он не останавливался до тех пор, пока не навис над ней, словно башня. Несмотря на то, что как раз такой ситуации Меган и хотела избежать, все в ней всколыхнулось при его виде.
— Ты сказала ей?
Девушка знала, о чем он подумал.
— Не об этом, — ответила она яростным шепотом. — О другом.
— О чем же?
— О твоем… О твоем дурном обращении с моей задней частью.