Мужчина на все руки

Э. Т.

Я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Но больше не могу сдерживаться. – Я собираюсь… - начинаю. Но потом он стонет и сжимает, и я чувствую, как его член дёргается внутри меня. Невероятно, звук всей этой мужской силы заставляет меня переступить через край. Вместе с ним. Это как взрыв жара и света, и я сжимаю мышцы так сильно, что помещение становится размытым.

Вау. Я чувствую себя опустошённой, но в то же время, будто мои мысли прояснились.

Мы цепляемся друг за друга, восстанавливая дыхание. Потребуется время, чтобы мир

снова начал вертеться. Мы всё ещё соединены, и я не хочу, чтобы он выходил. Но, следует признать, было бы трудно так передвигаться. Ходить по магазинам. Есть сэндвичи.

Мужчина выходит из меня и падает рядом. Его нога на моей, он тянется через мою обнажённую грудь, хватая за руку. – Я, Том, - говорит он.

– Бринн, - выдыхаю я.

– Ну, Бринн… Было действительно приятно с тобой познакомиться.

Мы пожимаем руки.

10. Одну Долгую Неделю Спустя

ТОМ

Это становится нелепым. Брахт также думает. Он хмуро смотрит на меня через стол во время завтрака.

Прошла неделя с тех пор, как эта женщина была подо мной в лодочном домике, и всё, о чём я могу думать – это та женщина подо мной в лодочном домике.

Нет… это совсем не так. Я также думаю о её сиськах у меня в рту, о моих руках обхватывающие её везде, о том, как она целовала меня, о том, как будто умирала от нехватки кислорода, и я был этим необходимым воздухом. Я даже думаю о её имени: Бринн, Бринн, Бринн. Оно превратилось в небольшую мантру в моей голове, и я начинаю уже сходить с ума.

Мне тридцать восемь лет, и у меня было несколько сексуальных приключений в жизни. Буквально, приключений. Я разъезжал по всему миру, снимая эпизоды «Mr. Fixit Quick» для H&G, с длинными перерывами между съёмками, где я, возможно, переспал с одной или двумя, или четырьмя местными женщинами, но никогда ни одно из таких воспоминаний не застревало в моей голове, как моя ночь с Бринн.

Брахт хлопает рукой по столу. – Прекращай это! – говорит он. – Ты такой депрессивный, и это чертовски отвлекает.

Мы в ресторане Вольфганга пытаемся цивилизованно позавтракать. Я заказал завтрак для любителей мясного, а Брахт – подсушенные тосты и яйца-пашот. В такие моменты, я сомневаюсь в его мужественности. Я также задаюсь вопросом, почему он настаивает, чтобы все вокруг называли его Брахтом. Я тоже мог бы сменить фамилию, если бы мою семью также поносили, как и его.

Но не Брахт. Брахт – это худшее имя, которое я когда-либо слышал.

Но я отвлёкся.

– Прости, - говорю я без энтузиазма. – Я не могу перестать думать о ней. Я имею в виду, что это было… это было… - я не могу подобрать слова для этого. Импульсивно. Горячо. Это закоротило мой мозг, и у меня осталось не так уж и много дополнительного пространства в моей черепушке, если на то пошло.

– Это как будто ты снимался в порнушке в прямом эфире. Ты, играющий роль садовника. Она, горячая, одинокая тусовщица.

–

Я не садовник.

– Она не знала об этом.

– Это мы так думаем. Мы думаем, что она не знала, - говорю я.

Брахт смотрит на меня.

Я действительно надеюсь, что он оказался прав, и она не знала, кто я. Потому что это даст ей прекрасный повод не звонить мне, или хотя бы оставить где-то на видном месте визитную карточку.

– Как так получилось, что ты позволил этому идеальному созданию сбежать, не назвав тебе свою фамилию? – интересуется мой лучший друг. – Ты всегда такой учтивый. Обычно ты разузнаешь целую историю жизни цыпочки, прежде чем дело доходит до траха.

– Обычно, - соглашаюсь. Может, поэтому в этот раз было так потрясающе. Необузданно. Аутентично. Крышесносно. – После этого она исчезла, как Золушка в полночь. – Я проскользнул в ванную, чтобы избавиться от презерватива, а когда вернулся, она просто… ушла. – Не знаю, насколько здравомыслящим я был в тот момент. Я едва успел закончить заказ в течение трёх дней после этого. – Секс был действительно хорош.

– Чёрт, - говорит Брахт.

– Чёрт, - соглашаюсь.

– Жаль, что твоя Золушка не оставила туфельку. – Он смеётся над собственной шуткой.

– Не туфельку, нет. Но у меня есть её трусики.

Он садится прямее. – У тебя есть её трусики?

– Точно. – Они сейчас в моей прикроватной тумбочке. Звучит жутковато, но, если бы она решила оставить визитку, я бы сохранил её.

Брахт кладёт обе руки на стол. – Ну, вот тебе и подсказка! Если они необычные, мы могли бы найти её таким образом.

– Что? Не получится.

– Получится, - торжественно говорит он. – Опиши их.

– Они пионо-розовые с эластичной резинкой цвета экспрессо, - произношу я, слишком поздно понимая, что точность такого описания заставит его заржать.

Так и происходит.

Я выжидаю. Не могу избавиться от высокоразвитой цветовой лексики. Я реставратор прекрасных домов. У меня достаточно образцов краски, чтобы покрыть весь Мичиган. – На них изображён шоколадный кролик в розовом нижнем белье, - произношу я, когда Брахт снова может дышать. – И надпись: Шоколадные кролики – моё тотемное животное.

Брахт вытирает глаза и смеётся.

– Прекрати. – Я пинаю его под столом. – Она эксцентричная. Она роскошная.

Кофе Брахта идёт носом.

Внезапно, я просто не могу больше это выносить. – С меня хватит! Мне нужно её разыскать. Так почему я сижу здесь и жду, когда нам принесут завтрак, с тобой?

Брахт обдумывает. – Во-первых, потому что тебе нужно поесть. У тебя низкий уровень сахара в крови, а это вызывает стресс. Во-вторых, ты даже не знаешь, кто эта Золушка. В-третьих, сейчас шесть часов утра, и, если ты отправишься на её поиски, будешь выглядеть как преследователь.

Я ворчу, потому что это правда.