Мужчина не моей мечты
Шрифт:
— У вас богатая фантазия, миледи, — не поднимая головы, бесстрастно прокомментировал Саллер. — Не беспокойтесь, хэленни способна иметь детей только от отца своего первенца. Такова особенность ее дара. После рождения наследника вы утратите свою… гм… ценность для всех, кроме супруга. А вот до этого момента вас непременно попытаются отнять у графа. И не просто отнять, а взять в жены, чтобы старший ребенок появился на свет законнорожденным и имел неоспоримое право в дальнейшем говорить от имени семьи и рода. Надеюсь, учителя вам объясняли, как строг в этом отношении закон?
Мне как раз никто ничего не объяснял, а вот Мири… Однако времени покопаться в ее воспоминаниях, к сожалению, пока не было.
На языке вертелось еще множество вопросов, но дверь отворилась, на пороге возник чинный Талек, и герцог сухо попрощался:
— Всего доброго, миледи!
На меня он больше не взглянул.
Вот так меня практически выставили из кабинета…
Вспомнив об этом, еще стремительнее заметалась по комнате.
«Старайтесь… взрослейте… не искушайте… — передразнила яростно. — А главное — рожайте, во славу семьи и на благо королевства. Чем быстрее и чаще — тем лучше».
Да что он себе позволяет!
Нет, Мири, конечно, безропотно согласилась бы со всеми условиями. Но я-то не Мэарин. Связать свою жизнь с человеком, которого в глаза никогда не видела и к которому ничего не испытываю, стать племенной производительницей элитных магов — да лучше смерть, чем подобное существование. По крайней мере мучиться не так долго придется.
В голове мелькнула предательская мысль — немедленно спуститься в кабинет и выложить Саллеру о себе всю правду. Мелькнула, потом всплыла еще раз и задержалась. А почему бы и нет? Эх, если бы знать, как здесь относятся к попаданцам. Жаль, я до сих пор не выяснила, почему герцог так напрягся, когда услышал об открытии межмирового портала. И память графини Ольес, как назло, молчит.
Все равно! Пойду и скажу! Резко развернулась, придержала взметнувшуюся веером юбку, побежала к двери и… остановилась.
Ладно, поверят, а дальше что? Отпустят? Маловероятно. Убьют? Не исключено. А если не поверят, сочтут ненормальной, начнут лечить и все равно заставят рожать? Сумасшедшие ведь тоже способны иметь детей.
Или поверят, но решат, что дар остался в крови, а не исчез с душой Мири, и примутся экспериментировать. Не получится с одним — отдадут второму, третьему, четвертому… Ни семья Ольес, ни семья Астон не вступится за непонятную иномирянку. И тут два варианта. Либо я все-таки окажусь хэленни — и меня опять-таки заставят производить на свет потомство, либо нет — и меня в лучшем случае уничтожат. Что произойдет в худшем, даже предполагать не берусь.
Зябко поежилась. Ни один из сценариев меня не устраивал.
Надеяться на милость и доброту герцога? С какой стати? Я не очень хорошо знакома с Саллером, но то, что успела понять, особо не утешает. Умный, волевой, расчетливый, занимает высокий пост и предан королю. Такой точно не станет скрывать важные новости от своего повелителя.
Да и с чего я взяла, что сумею хоть что-то ему рассказать?
Вспомнила нашу первую встречу в лесу и тщетную попытку возразить герцогу, назвавшему меня Мири. Тогда я списала свою неудачу на волнение, усталость, а неприятное чувство удушья — на плохое самочувствие после пожара. А если это не так?
Покосилась на закрытую дверь, набрала в грудь воздуха и негромко произнесла:
— Мое имя Мария Климова…
Вернее, попыталась произнести, потому что у меня ничего не получилось. Выговорила только: «Мое имя»… — и на этом все.
Дальше лишь хрип, кашель и мгновенное жуткое ощущение, будто из легких выкачали весь воздух без остатка. Я пробовала снова и снова, но так и не выдавила из себя ни имени, ни названия города или планеты — ни одной, даже самой мелкой, подробности, раскрывающей мое происхождение.
Обвела взглядом комнату и бросилась к стоявшему в углу изящному секретеру. Лихорадочно захлопала ящиками и в одном из них обнаружила то, что искала — тоненькую стопку бумаги и некое подобие карандаша. Нескольких минут хватило, чтобы убедиться — написать о себе тоже не выйдет.
Отбросила ставший ненужным карандаш и тяжело оперлась на бюро.
Меня забросили в чужой мир, хотели убить, заставляют спать непонятно с кем и рожать неизвестно кого. А теперь выясняется, что у меня не только отняли тело и прежнюю жизнь — забрали даже возможность сказать о себе правду. Подстраховались, гады. Эта новость стала последней каплей, переполнившей чашу моего отчаяния.
Всхлипнула, впилась ногтями в ладони, пытаясь удержать рвущийся наружу крик — не помогло — и самым позорным образом разрыдалась. Горько и самозабвенно.
Глава 4
Он злился. На ситуацию, которая благодаря воле, а вернее, насмешке Танбора, в одночасье стала тупиковой. На девчонку Астон — нет, теперь уже Ольес, вид которой лишал его внутреннего равновесия и будил странные, противоречивые чувства. Но больше всего Саллер злился на самого себя.
А ведь все так хорошо начиналось. Мысль не препятствовать Трэю и позволить «отнять» у себя невесту пришла в голову сразу же, как только он сообразил, что затеял кузен. А догадаться о планах этого шалопая главе королевской службы безопасности труда не составило. Да и агенты не преминули донести, о чем граф Ольес болтает с доверенными друзьями.
Герцог не жаждал жениться ни сейчас, ни в обозримом будущем. Потом когда-нибудь — ради наследника… Пока же его вполне удовлетворяла собственная жизнь, свобода и необременительные связи с временными любовницами. Тем более что с ролью первой дамы семьи неплохо справлялась леди Дальмира, его мать, и уступать свое место никому не собиралась. Но дядя настаивал, а спорить с его величеством, когда он что-то вобьет себе в голову, бесполезно, и герцог сдался, согласившись изучить заботливо подсунутый список наиболее подходящих претенденток.
Кандидатура Мэарин Астон его полностью устроила. Девушка красива, хорошо воспитана, неопытна, а значит, из нее легко можно вылепить идеальную жену. Родит наследников, займется домом, нарядами, украшениями, сплетнями, как и полагается истинной леди, и не станет лишний раз мельтешить перед глазами. И что немаловажно, Мэарин — любимая дочь Гольвена Астона, главного королевского казначея. Умный, хваткий, жесткий, верный и в ненависти, и в дружбе, маркиз был влиятельной фигурой при дворе, и союз с ним сулил немалую политическую выгоду.