Мужчина не моей мечты
Шрифт:
— Графиня выразила желание навестить супруга, — пояснил герцог, и брови лекаря поползли еще выше. Видимо, светским дамам не часто приходили в голову такие сумасбродные идеи.
Взгляды мужчин встретились. Секунда, другая — эти двое явно понимали друг друга без слов — и лекарь едва заметно пожал плечами.
— Я провожу… — начал он.
— Нет, — отрезал герцог. — Проводит кто-нибудь другой, а ты останешься, расскажешь, в каком состоянии сейчас граф. Есть изменения?
Дильфор кивнул и окликнул пробегающего мимо смутно знакомого паренька:
— Леом, отведи
В общем, присматривай там за этой взбалмошной девицей. Мало ли что ей на ум взбредет.
В комнате, куда меня доставил подмастерье, было просторно, светло и пахло, вопреки опасениям, не лекарствами, микстурами, болезнью или смертью, а свежестью и цветами. Обвела помещение взглядом — действительно цветы. Пушистый розово-белый букет, источавший тонкий, чуть горьковатый аромат. Любопытно, как он сюда попал? Кто его принес, поставил в высокую изящную вазу и аккуратно пристроил на подоконник? Вряд ли Дильфор или Леом. Скорее всего, вон та милая русоволосая особа, что занимала кресле около кровати и при нашем приближении поспешно вскочила на ноги.
— Ниава, можешь отдохнуть, — строго распорядился мой спутник. И девушка с певучим именем Ниава, послушно склонившись, тенью скользнула за дверь.
Хм… Сиделка? Похоже на то. Решила порадовать пациента, если тот очнется, цветами, пожалела страдальца. А кто бы такого не пожалел?
Опустилась в кресло, всматриваясь в лицо лежащего на кровати человека.
Высокий лоб с прилипшими к нему прядями, чуть заострившиеся, но по-прежнему совершенные черты, ровный излом бровей, тени от длинных ресниц на чистой полупрозрачной коже, горестно изогнутый чувственный рот. Лицо в обрамлении спутанных золотистых волос поражало красотой.
Трэй Ольес был невероятно хорош собой, и болезнь не обезобразила его, напротив, странным образом сделала еще привлекательнее. Хотелось обнять его… и плакать. От сострадания к несчастной жертве чужих коварных планов. Других эмоций юный граф, несмотря на все свое очарование, у меня, увы, не вызывал.
Я «помнила», что испытывала Мири по отношению к мужу — восторг, трепет, истому, смутное желание чего-то большего, чем просто поцелуи. Помнила, но чувств ее не разделяла.
Не скрою, сегодня у меня не раз проскальзывала предательская мысль, что если мы с Трэем друг другу понравимся, кто знает… вдруг у нас что-то получится. И вот сейчас, глядя на него, я твердо поняла — нет, не получится. Ничего у нас не выйдет: ни семьи, ни детей, ни общего будущего. И в постель с ним я никогда не лягу. Просто не смогу.
Глубоко вздохнула, протянула руку, ласково погладила густые мягкие волосы.
Хороший ты мужик, Трэй Ольес, но не орел! В смысле, не мой орел.
Я уже собиралась убрать ладонь, как вдруг запекшиеся губы юноши искривились, веки затрепетали, медленно поднялись, и на меня уставились небесно-голубые, мутные от боли глаза. Охнула от неожиданности, а потом наши взгляды встретились — сердце,
— А-а-а… Ваше сиятельство, слава Танбору, мы так ждали… наконец-то… ваше сиятельство…
Возбужденно-сбивчивая скороговорка Леома выдернула меня из оцепенения. Встрепенулась, возвращаясь к реальности, хотела отстраниться, но ледяная, чуть подрагивающая рука перехватила мои пальцы и неожиданно крепко сдавила.
За спиной послышался топот, хлопнула дверь, и за стеной восторженно завопили:
— Мастер Дильфор, мастер… Ниава, найди мастера, скажи, милорд пришел в сознание. Да-да, вот только что… конечно, уверен. Ну что же ты ревешь? Беги скорее! А, ладно, я сам…
Быстрые шаги стихли вдали, а Трэй, по-прежнему не отводя от меня взгляда, прижал мою ладонь к своей щеке, удовлетворенно-счастливо, как-то очень беззащитно улыбнулся, опустил ресницы и затих.
Такими нас и увидели ворвавшиеся в комнату Дильфор с Саллером — неподвижный Ольес, с блаженной улыбкой вцепившийся в мою руку, и я, с тревогой всматривающаяся в его лицо. Скульптурная композиция «Жена беззаветной любовью исцеляет дорогого супруга».
Герцогу положение, в котором они нас застали, почему-то не понравилось. Губы сомкнулись в жесткую линию, глаза полыхнули яростью, и он, стиснув кулаки, отвернулся к окну.
Ну что опять не так?
А вот Дильфор буквально засыпал меня вопросами.
— Когда граф очнулся? Как это произошло? Подробнее, пожалуйста… Что сделала? Погладила? Просто погладила, а он открыл глаза? И все? Хм…
Меня аккуратно освободили, бесцеремонно отодвинули в сторону и продолжили расспрашивать, одновременно тщательно осматривая пациента, который, судя по всему, снова впал в беспамятство.
— Вы магиня, миледи? — Нет? Странно… — А способности есть? — Ага, значит, все-таки есть. Наверное, к целительству. — Что? Очень слабые? Хм…
— Оставь ее, Дильф, — неожиданно резко приказал Саллер, когда мастер пошел по второму кругу и начал повторяться, а я совсем уже выдохлась.
Все это время герцог так и простоял у окна — неподвижный, прямой, как палка, со скрещенными за спиной руками.
— Графиня права, она действительно обладает некоторыми магическими способностями, но очень небольшими, на бытовом уровне. Искра Танбора в ее крови едва тлеет, исцелять тяжело больных миледи точно не умеет. Поверь, никто лучше меня не осведомлен о талантах собственной невесты. — Мужчина запнулся, а затем добавил: — Бывшей.
В бесстрастном голосе скользнула ирония.
Угу, я не магиня и не лекарь. Я хэленни. Но вот вопрос: кто-нибудь ответит, как дар хэленни влияет на ее мужа? Вдруг там куча дополнительных бонусов, помогающих одобренному Танбором избраннику? Та же ускоренная регенерация, например.
Дильфор ничего не знал о моем уникальном статусе, но связь между визитом и улучшением состояния Ольеса уловил сразу. По его настоятельной просьбе Саллер дал согласие на то, чтобы я в обязательном порядке ежедневно навещала Ольеса и проводила у его постели хотя бы несколько часов.