Мужчина в кармане
Шрифт:
– На новом месте приснись, жених, невесте… – пробормотала я строчку из известного гадания, перевернулась на спину и улыбнулась.
Кто или что может присниться в доме Кондрашова? Настенные часы, напольные часы, настольные часы. Не много вариантов.
Глаза уткнулись в потолок, а душа потребовала еще одного бокала «Кьянти». Эх, тоска зеленая, которую не мешало бы разбавить благородным вином или которую не мешало бы смазать небольшой вылазкой на второй этаж…
За вином я не пойду, если меня застукают за кражей початой бутылки алкоголя, то… м-м-м… Бондаренко сляжет с больным сердцем, а Глухова с Бережковым устроят радостные пляски прямо перед входом в «Ла-Пэкс», что
Мой взгляд переместился на дверь.
Какие тайны скрывает второй этаж? Какие?
Уж раз я здесь осталась, то должна провести время с пользой… а если наткнусь на Германа, то всегда смогу брякнуть какую-нибудь ерунду: хотелось воды, но, увы, заблудилась, проводите меня в кухню, пожалуйста…
Опустив ноги на пол, я немного задержалась (мысли, вертевшиеся вокруг персоны Кондрашова, и вопросы, связанные с его гостеприимством, настойчиво зачесались в области макушки). Странно все это, странно… и по общему фону напоминает западню. Полуфразы, полувзгляды, полужесты. Я же видела, Кондрашов не светился заботой и благородством, и Герман явно страдал перевозбуждением (то есть улыбка, приподнятые брови, два «кхм» и постоянное вкрадчивое «Наташа» – в его случае приравнивается к взрывоопасному перевозбуждению), так почему же меня сначала пригласили на ужин (и это после жалкого пятнадцатиминутного разговора утром), а затем оставили на ночь? Хороший вопрос…
Прошмыгнув за дверь, я устремилась к лестнице, находящейся в самом конце левого крыла. Лестниц на второй этаж, как я поняла, три: одна главная – в центре дома – и две по краям (шанс остаться незамеченной очень высок).
Перешагивая через ступеньку, давясь смехом, я оказалась на втором этаже и сразу отметила, что потолки здесь ниже и обстановка более мрачная (или строгая, кому как нравится). Я смутно представляю обитель графа Дракулы, но некоторые ассоциации пробежали холодком по спине. Коричневые с красными прожилками обои, болотные шторы и ковры, коричнево-черная мебель и редкая позолота, не облегчающая интерьер, а, наоборот, подчеркивающая отсутствие солнца на этих отдельно взятых квадратных метрах.
– Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич, – прошептала я и осторожно шагнула на ковер.
Левое крыло второго этажа тоже попахивало одиночеством, но все же здесь присутствовали «следы человека». И эти невидимые следы вели к роскошной библиотеке и к комнате, предназначения которой я не поняла. Возможно, здесь, среди мебели из красного дерева и коричневых диванов, изредка проходят деловые совещания, переговоры или еще какая-нибудь помпезно-официальная мутотень, от которой у нормальных людей сводит зубы и голова тянется к подушке. Вдохнув воздух, пропитанный чернилами, соглашениями и сделками, я двинулась дальше. Кругом царила абсолютная тишина, и мое безнаказанное любопытство росло и крепло с каждой минутой.
Не обнаружив больше ничего интересного в левом крыле, миновав центральную лестницу, я заторопилась дальше, но тут же была вынуждена замедлить шаг и прислушаться. В этих комнатах жили. Вернее, в одной из них точно. Запах, самодовольные лица зеркал и большое количество различных часов говорили об этом.
Адреналин смешался с «Кьянти», сердце ухнуло, и я остановилась.
Меня застукают, обязательно застукают…
– Застукают, – прошептала я, глупо улыбаясь, и… пошла вперед.
Не встретив никаких преград, я преспокойно добралась до конца правого крыла и разочарованно стала спускаться по лестнице. Ну и где тайны? Где призраки или на худой конец гробы с вампирами? Где запертые двери, ключей от которых не существует, где коллекция холодного или огнестрельного оружия?
На первом этаже я уже чувствовала себя как дома, поэтому волнение улетучилось, а любопытство притупилось. Но, кажется, я слишком рано сдалась – до моих ушей долетел еле слышный скрип и громкий чеканный голос Кондрашова (слов не разобрать), затем хлопнула дверь и воцарилась тишина.
Вперед! Я согласна на любую самую крохотную сенсацию, на любой всплеск океана, в котором обитает Акула, на любую ветку на берегу этого океана, да на что угодно! Я маленький сумасшедший анчоус, у меня свербит во всех жизненно важных органах, и я хочу хотя бы одну тайну, хотя бы одно оправдание моего присутствия в этом гулком особняке!
Сама не знаю, почему юркнула под лестницу – меня вело чутье охотника, желающего раздобыть достойный трофей, меня вело чутье ныряльщика на глубину, мечтающего о перламутровой жемчужине, меня вело само провидение…
Я увидела узкую металлическую дверь и распахнула ее. Тесный медицински белый коридор резко сворачивал, звал за собой, подбадривал, и я, ни секунды не размышляя, устремилась вперед. Здесь тоже оказалась лестница, наверняка ведущая на балкон одной из комнат второго этажа, но она не вызвала интереса. Я уже поняла, где нахожусь – пожарный выход или что-то вроде этого (и уверена, он не единственный, наверняка в левом крыле тоже имеется такой же тесный коридорчик).
Коридор оборвался монолитной дверью. Позабыв о страхе, я нажала на холодную металлическую ручку и дернула ее…
Передо мной появилась еще одна дверь – добротная, богатая, красивая… Дверь, отделяющая меня от чего-то очень интересного, дверь со старомодной узкой замочной скважиной, позволяющей увидеть и услышать слишком многое…
Выбрав подходящую позу, хорошенько отклячившись, позабыв об элементарном воспитании и порядочности, я заглянула в замочную скважину.
Теперь перед моим наглым взором оказался кабинет Кондрашова вместе с его хозяином и Германом. Дмитрий Сергеевич сидел в кресле около шкафа, напротив двери, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди. Видок у него был удовлетворенно-решительный.
Герман стоял левее – спиной ко мне, и я видела только часть его подтянутой фигуры.
– …такого крупномасштабного строительства еще не было… мы будем первыми. Лучшей земли, месторасположения и не нужно. Целый город различных домов… Я уже связался с администрацией… – долетел голос Кондрашова, и я прижала ухо к двери, чтобы ничего не пропустить. – …пока есть только одна загвоздка…
– Какая? – спросил Герман.
– Соседний участок в десять гектаров уже имеет собственника. А эти десять гектаров для меня очень важны… они попадают чуть ли не на середину проекта.
– Могут быть трудности с покупкой?
– Не думаю. Завтра в одиннадцать я начну переговоры. Попроси Аду Григорьевну приготовить поздний завтрак и накрыть стол в малой гостиной. Обязательны кофе и круассаны, все остальное на ее усмотрение.
Локоть Германа задергался, из чего можно было сделать только один вывод – он строчит указания в неизменный блокнот.
– Значит, завтра этот человек приедет сюда? – уточнил он.
– Да.
К чему ложная скромность?! Ну же, Герман, спроси имя, фамилию, адрес. Кто этот неизвестный? Хотя, кем бы он ни был, Кондрашова ничто не остановит… Он предложит любые деньги, любые условия, он не позволит перечеркнуть столь великий замысел! И страшно подумать, что ожидает несговорчивого собственника десяти гектаров земли.