Мужчина высшей пробы
Шрифт:
Для Заломова в летнем лагере ничего не изменилось. Кирилл Петрович оставался таким же, как прежде: ровным, уравновешенным и всегда галантным. Он так же, как всегда, мог подать ей руку, переводя через ручей, помочь донести что-то тяжелое, просто улыбнуться, когда усталость валила ее с ног. А она нет! Это было нечестно и невыносимо.
Бивачный образ жизни добавлял в их отношения романтичность, остроту, свой, ни с чем не сравнимый смак. Однако в нем были и заметные минусы. Как каждой девушке, ей хотелось хорошо выглядеть, подкраситься
«Эх, бабушка, как ты была права! – вытаскивая со дна сумки кружевной лифчик, сокрушалась она. – Зачем он здесь, в лесу?»
Платье, которое бабушка назвала сарафаном, тоже не пригодилось.
Здесь, на первозданно чистой природе, все, что не гармонировало и не сливалось с землей, травой, лесом, прозрачно чистым озером, казалось лишним, неорганичным, ненужным.
– Нагая ты прекрасна, как Ева, – проводя ладонью по двум маленьким грудкам и спускаясь по животу к пушистому бугорку, нашептывал ей возлюбленный.
Все было как во сне: купания голышом при свете луны, долгие поцелуи на траве и блаженный отдых.
Заплывая далеко, так чтобы никто не мог их увидеть, они занимались любовью посреди Колдовского озера. Огромный, словно медведь, вышедший из лесных зарослей, Кирилл обхватывал в воде бедрами ее хрупкое тело, и они до устали наслаждались друг другом. Теплая, как парное молоко, прозрачная вода обволакивала их нагие тела, возбуждая и добавляя в секс неповторимый аромат дикой природы. А потом они долго лежали на поверхности озерной глади, расставив руки, отдыхая и всматриваясь в ночное небо, ощущая себя почти в раю, пока первые голоса птиц не возвращали их на землю.
Весь следующий день Оля, готовила ли она с девочками еду, помогала ли мальчишкам собирать хворост для костра, думала об одном: скорее бы настали ночь и те счастливые минуты, когда они остаются вдвоем.
И, едва дождавшись, она вновь заползала ему под мышку, чтобы свернуться калачиком и ласкать, осязать того, о ком мечтала целый день. Каждая близость с любимым как большой праздник, мысль о котором невозможно отогнать.
Однако чем ближе подходила к концу смена, вопрос, что же будет дальше, все больше мучил девушку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Дальше праздник кончился. Наступили будни.
Они вернулись в Москву. Полное осознание того, что случившееся между ними очень серьезно, пришло к Оле только по возвращении домой. Она не могла себе представить, как с этим жить дальше.
Внимательно приглядываясь к внучке, догадываясь, что произошло и что творится у нее в душе, и желая поддержать, бабушка сказала:
– Ты очень повзрослела и стала еще красивее.
– Спасибо.
Это был их условный язык.
Вслух они могли обсуждать любые темы, однако говорили обо всем вообще, не касаясь личностей. У мамы темы взаимоотношений между мужчиной и женщиной, секса
Оля обижалась на маму, которая не пропускала случая, чтобы упрекнуть молодежь:
– Мы так не делали, я не позволяла никому прикоснуться к себе, у нас с папой было по-другому.
Ее категоричность вызывала укор в бабушкиных глазах. Оля видела, как она качала головой, недоумевая. Оправдывая дочь, она частенько объясняла внучке:
– Это рассуждения с позиции возраста.
– Ба, но неужели у мамы в молодости все было так гладко? Она не влюблялась ни в кого, и у нее не было романов?
– Во все времена люди наступали на грабли, повторяли и собственные ошибки, и ошибки близких. Но чем размереннее жизнь, тем быстрее об этом забывается, – уклончиво отвечала Татьяна.
Оле очень хотелось расспросить, как за мамой ухаживали молодые люди, встречалась ли она с кем, как познакомилась с папой и почему ей, Оле, досталось отчество деда, а не отца. Объяснение, что великий хирург Алексей Рогов очень этого желал, теперь уже взрослую девушку не устраивало.
Однако мама уходила от разговора, а дочери не хотелось вступать с ней в конфликт.
– Конечно, – размышляла в частых беседах с внучкой Татьяна, – сегодняшняя эпоха меняет и отношения, и людей.
– Близкие отношения и нравы, судя по литературе, всегда были одинаковыми, – вступала на защиту современности Оля.
– Что ты, детка! Ведь раньше не было выражений типа: «Они занимались сексом». Разве это занятие, разве это действо?
– А что это? – еще более рьяно защищалась Оля. – Как в твое время назывались близкие отношения между мужчиной и женщиной? – с жаром вопрошала она и сама же отвечала на вопрос: – Никак. Можно сказать, что названия этому не было!
– Нет, неправда, – возражала бабушка. – Говорили: они жили, сожительствовали, спали, в конце концов! – горячилась бабушка. – Чаще это подразумевало долгосрочные отношения, основанные на глубоких чувствах! Не прагматичное совокупление! А вообще-то обычно говорили: «Они любили друг друга!»
– Однако это не всегда соответствовало действительности. В ваше время тоже разбегались. Потому что ошибались, не любили... Может, скажешь, в твое время не изменяли женам или мужьям?
– Бывало!
– А если бывало, то как это называлось?
– Измена.
– Один другому говорил: «пойдем поизменяем» жене, мужу, другу? – злилась Оля. – Так, что ли?
– Нет.
– А-а, – продолжала нападать Оля, – признавались в любви: «Дорогая, я тебя люблю навек». А жена, муж – это так...
– Не ерничай.
– Вот видишь! Сейчас получается честнее: «Пойдем в постель, займемся сексом! Я тебя хочу!» В таких случаях люди не обманывают друг друга. Временные чувства – это же все равно чувства. Их не обсуждают. Они возникают как ответ на зов природы, сами по себе. Понимаешь, ба? Партнеры желают друг друга.