Мужик. История Того Чувака Из Anthrax
Шрифт:
На следующий день в Варшаве я заглянул к доктору. Оказалось, что у меня сотрясение. Следующие три дня у меня было паршивое самочувствие, а в течение всей следующей недели меня одолевала головная боль. Но мы не отменили ни одного концерта. Каждый раз, когда я тряс головой во время следующих пяти концертов, кровь струилась по моему лицу. Фэнам это нравилось. После случая на сноуборде перед каждой поездкой я стал надевать защитный шлем. Он защищал мою голову от травм, но от того дерьма, что происходило в тот момент в моей жизни, спасения не было. Дебби начала звонить мне прямо посреди ночи: “Ты там развлекаешься, а мне приходится справляться со всем этим говном! Мне приходят счета, а у меня нет денег. Почему я должна мириться со всей этой херней?”
В конце концов я вернулся из Нью-Йорка, и у нас состоялся
На тот момент меня это вполне устраивало. Наши отношения стали полной лажей, и напомнили мне те времена, когда я был ребенком и слышал, как мои родители постоянно воюют. У нас не было детей, так что никаких причин продолжать жить вместе у нас не было. Единственное, что принадлежало нам обоим, это дом, но я там почти не показывался. Я выплачивал по закладной 3800 баксов в месяц, выбрасывая их на символ американской мечты. Я сказал ей, что нам придется продать дом. Мы выставили его на продажу. Это обстоятельство не только вколотило последний гвоздь в гроб нашего паршивого брака, но и когда какой-то человек наконец приобрел его, это принесло столь необходимый мне доход.
До продажи дома мы жили в разных спальнях, расположенных в одном коридоре. Если я знал, что ее не будет дома, то приводил домой телок, хоть и мне было несколько некомфортно от этого. Мы не были официально разведены, но вполне могли себя считать таковыми, поэтому меня не смущало, что я живу другой жизнью. В то же время, когда пары уже не живут вместе, у них больше не должно быть окна в жизнь своего партнера. Я знал, что она с кем-то встречается, и определенно подозревал, что уже изменяет мне. Она никогда никого не приводила домой, но я видел, как она куда-то уходит. Все это напоминало один большой пиздец. Я не мог себе позволить приобрести свое жилье, и теперь застрял в доме с человеком, который больше не хотел быть со мной, но кого я по-прежнему обеспечивал. Веселое времечко!
Примерно в то же время я переехал в Тампу и меня арестовали за попытку украсть фирменный круг с тренировочного стадиона Янкиз. Теперь все это кажется глупым и смешным. Я попал на шестую страницу “Нью-Йорк Пост”, а мой фотопортрет угодил на обложку Rolling Stone, но владельца Янкиз Джорджа Штейнбреннера это совсем не забавляло. Он выдвинул обвинения в попытке взлома и краже в особо крупных размерах, поскольку цена этой вещицы превышала 1000 американских денег. Оба обвинения считались тяжкими преступлениями, поэтому мне пришлось нанять адвоката по уголовным делам. Его услуги обошлись мне в 25000 баксов. К счастью, мне только что поступили деньги за следующую пластинку, поэтому у меня были наличные, но мои глупые выходки стоили мне денег, на которые я мог бы спокойно жить. В течение всего лета, переходящего в осень, это дело висело у меня над головой как Дамоклов меч, и я понятия не имел, чем все это закончится. Есть поговорка, что любая пресса – хорошая пресса, и довольно странно, но моя пьяная глупость сыграла хорошую рекламу для Anthrax. Я шел по улице в Нью-Йорке, а люди говорили мне что-то вроде: “Эй, Скотти, где тарелка с базы? Правильно, красава, мужик!”
Фэны были шокированы этой тупой выходкой, которую я совершил во Флориде. Многие думали, что я вломился на настоящий Янки-стэдиум. Если б я это сделал, то наверняка бы до сих пор гнил в тюряге. Я улыбался тем, кто шутил по этому поводу, но внутри меня всего трясло. Адвокат сказал, что я не пойду в тюрьму, поскольку это мое первое нарушение. Он сказал, что вероятнее всего мне придется выплатить кругленькую сумму штрафа и выполнить сотню или более часов общественных работ. Мне наверняка придется надеть оранжевую униформу и вычищать дерьмо с обочины дороги. Но большей проблемой было то, что я обвинялся в тяжких преступлениях, и не мог получить визу и путешествовать по миру, если в моем деле будут записи такого рода. Вот это была настоящая головная боль, и у моего адвоката по-прежнему не было ответа на этот вопрос. Потом Гэри ДеллЭбейт, исполнительный продюсер «Шоу Говарда Стерна», позвонил мне и сказал: “Мы прочли о тебе на шестой странице. Говард хочет знать, не хотел бы ты поговорить об этом на радио”.
Многие годы я был большим фэном Говарда Стерна, поэтому ответил: “Было бы офигенно. Мне только нужно связаться со своим адвокатом и прикинуть, что именно я мог бы рассказать”.
“Тебе ни в коем случае нельзя присутствовать на этом шоу и высмеивать эту ситуацию в любом виде, любым способом и в любой форме” – ответил адвокат. “Все серьезно. Если адвокаты Штейнбреннера почуют, что ты говоришь об этом не с должной серьезностью, ты только усугубишь свое положение”.
Я был в шоке. Я перезвонил Гэри и передал слова моего адвоката. На следующий день Гэри позвонил мне снова. “Слушай, мы не хотели тебе говорить, но мы уже говорили со Штейнбреннером, и он придет на шоу, так что ты сможешь извиниться перед ним за все”.
Штейнбреннер был полурегулярным гостем на шоу Стерна, и если он хотел со мной поговорить, то я был бы более чем счастлив извиниться перед ним в прямом эфире. Я сказал своему адвокату о том, что сказал Гэри, и он ответил, что план звучит недурно, и он обдумает его и перезвонит мне. Через пятнадцать минут он позвонил и сказал, что только говорил с адвокатом Штейнбреннера, и тот ничего не знает о том, что Штейнбреннер собирается на шоу Говарда Стерна. “Я не знаю, что там пытаются замутить эти люди, но лучше бы тебе перезвонить этому парню и сказать, что ты не идешь”.
Меня затрясло от злости. Я позвонил Гэри и сказал: “Зачем вы мне пудрите мозги? Адвокат только что сказал мне, что Штейнбреннер ничего об этом не знает. Чувак, моя жизнь это не шутки”.
“Скотт, я тебе клянусь, что Джордж завтра выйдет на связь” – настаивал Гэри. “Говард ждет тебя в эфире ровно в семь утра. Ты позвонишь в 6:55. Я организую линию с Джорджем, и если ты увидишь, что это не он, можешь просто повесить трубку”.
Я перезвонил своему адвокату, и он сказал, что я вполне могу участвовать, но не говорить ничего, что может погрузить меня в еще большие проблемы. То есть никаких шуток. Меня это вполне устраивало. Я хотел лишь одного – чтобы все это поскорее закончилось. На следующее утро я позвонил в 6:55, Штейнбреннер уже был на связи. Нас включили в прямой эфир. Говард кратко рассказал о случившемся. Он поговорил с Джорджем о том, что Янкиз вышли в стадию плей-офф. Потом Говард немного потрепал мне нервы. Наконец он сказал: “Ладно, Скотт. Ты здесь по той причине, что можешь извиниться перед мистером Штейнбреннером за то, что натворил во Флориде”.
Предыдущую ночь я провел в работе над текстом, который начинался со слов: “Уважаемый мистер Штейнбреннер, мне очень-очень жаль”. Я чувствовал себя как какой-нибудь долбаный шестиклассник, которого поймали, когда он плевался шариками из жеваной бумаги и отправили к директору. Но я положил перед собой то, что написал, и извинился перед ним от самого сердца, потому что я его большой поклонник и не хотел причинить вреда. И уж ясное дело я никак не пытался опорочить имя Янкиз.
“Сэр, это было из ряда вон выходящее событие” – ответил я. “Меня никогда в жизни не арестовывали, не тот я человек. Я слишком много выпил и совершил большую ошибку. Я никому не причинил боли. У меня не было злого умысла. Клянусь, что этого больше никогда не повторится. Я больше никогда не буду иметь проблем с законом в любой форме, виде или любым способом весь остаток жизни”.
“Скотт, ты говоришь как приятный молодой человек, и что важнее, ты фанат Янкиз” – ответил Штейнбреннер. “На носу плей-офф и нам нужны все наши фэны. Мы ведь не можем допустить, чтобы наши фэны сидели в тюрьме, не так ли?”
Он сказал, что поговорит с адвокатами Янкиз и посмотрит, можно ли что-нибудь сделать. Я поблагодарил его и снова извинился. Спустя две недели его адвокаты позвонили моему адвокату и сказали, что снимают все обвинения ввиду недостатка улик, несмотря на то, что у них была в распоряжении видеозапись, где я как сумасшедший оббегаю базы и пытаюсь украсть фирменный круг команды. Штейнбреннер нашел в своем сердце возможность снять меня с крючка. Они не только сняли с меня все обвинения, но и запись о моем правонарушении была вычеркнута из моего дела, как будто ничего и не было вовсе. Хороший денек в Мадвилле.