Мужская работа
Шрифт:
Ага, а еще подружек, одну с рогами, другую с тремя сиськами, третью с хвостом… от стыда у меня по спине побежали мурашки.
И еще обзавелся врагами типа Равуды, бриан или трибуна Геррата.
Я бы все отдал, чтобы вернуться домой, чтобы Сашка была здорова, а я мог каждый день видеть ее, обнимать Юлю, болтать с ней обо всем на свете, а не торчать в неведомо каком уголке космоса, чтобы за компанию с нелюдями стрелять в других нелюдей, рискуя получить пулю… Но это «все» никто не возьмет, никто не даст мне выбора, не укажет альтернативного пути.
Судьба
— Мы думаем еще к одному врачу сходить, на консультацию, — сказала Юля, выслушав мои бессвязные описания радостного житья-бытья неведомо где. — Дорого, но… Говорят, что он с такими случаями справляется.
И по этой фразе я понял, что она не верит в операцию, знает чего-то, чего не знаю я, и готова цепляться за любую соломинку, не только за чудо-докторов, но и за бабок-шептуний, экстрасенсов и колдунов.
Неужели Сашке совсем плохо, но жена скрывает от меня, чтобы я зря не дергался?
— Давай вернусь! — перебил ее я. — Черт с этими деньгами…
— Эх ты, — Юля снова вздохнула. — Мы…
— Врррремя! — прорычал тиззгха, и мне захотелось швырнуть в него этой самой трубкой, оторвать ее сначала от живого узла связи, а потом содрать с тварюги зеленый плащ, чтобы посмотреть — что под ним, и плевать на последствия.
— Меня отключают! — торопливо воскликнул я.
— Мы ждем и любим, — сказала Юля, и в трубке стало тихо.
Я развернулся и зашагал к двери, нервно сглатывая, сжимая и разжимая кулаки — может быть лучше не говорить с домом, оставаться в блаженном неведении… чтобы вернуться домой и обнаружить, что Сашку похоронили, пока я тут резвился по-всякому? Нет, это поступок труса и я на такое не пойду!
— Ссстой, человвввек, — сказал тиззгха, и я замер.
— Чего еще?
— У нассс к тебббе пррредложжжение.
— У нас? — я повернулся к нему.
И тут зеленый плащ с шорохом вздулся, словно изнутри в него ударила мощная струя воздуха, полы его взлетели, открыв нечто черное, бешено дергающееся, блестящее. Я отпрянул, почти ожидая, что чешуйки полетят, словно листья, но этого не произошло, одеяние просто раздвоилось, и передо мной очутились два одинаковых тиззгха.
Хотя нет, один повыше и потемнее, и будто согнут под своей накидкой.
— Твою мать, — только и выдавил я.
— У нассс предддложение, — второй нелюдь говорил так же механически, но голос его звучал не так монотонно. — Тебе, человввек Егоррр, необххходима связззь с домом? Так?
— Ну так, — буркнул я.
— Мы можжжем тебе эттту связь дать.
Брови мои поднялись едва не до макушки.
О тиззгха толком никто ничего не знал, понятно было только, что Гегемонии они не подчиняются, существуют где-то за ее пределами и успешно с ней сотрудничают. Кроме того все, кого я спрашивал, сходились на том, что пахнущие бензином нелюди — беспощадные торгаши, готовые вырвать последнюю монетку у голодающего ребенка.
— Зачем это вам? — спросил я.
— Ссссделка! — воскликнули оба зеленых плаща в унисон.
Ну
— И чего вам от меня нужно? Почку мою заберете? — я мрачно усмехнулся, вспомнил план Юли продать этот орган, чтобы помочь Сашке. — Деньги отдать не могу. Дело такое.
— Денежжжные зззнаккки, которррыми тебббе платттят, нам не интесссны, — сообщил тот тиззгха, что повыше. — Сейчас мы возьмем у тебя… возьмем у тебя ничего.
Я удивленно заморгал — то есть как ничего?
— Но ты пообещаешь нам услугу — в будущем, — то ли он перестал тянуть согласные, то ли я привык.
Вот это поворот — как в сказке! Отдай нам то, что есть у тебя, о чем ты не знаешь! Неужели Юля беременна?
— Какую? — подозрительно спросил я.
— Пока не можем сказать. Мы попросим.
Я задумался — получить возможность общаться с Землей, с семьей не только по праздникам, обзавестись персональным каналом связи, но за это оказаться в долгу у нелюдей, которые непонятно чего хотят и неясно даже, как выглядят. Да, конечно есть шанс их кинуть, пообещать, но потом не исполнить, но наверняка они об этом подумали.
А законы бизнеса в космосе должны быть столь же беспощадны, как и у нас — обманщики долго не живут. Да и мужчина обязан держать слово, и не имеет значения, кому он его дал, хоть черту лысому.
— Хорошо, — сказал я. — Но с условиями… Я не готов никого убивать по приказу.
— Годитттсссся! — прошипели зеленые плащи.
— И не предам тех, с кем сражаюсь.
Снова прозвучало это страшное «годиттттсссся», более высокий тиззгха сделал некое движение — то ли повернулся вокруг оси, то ли встал с ног на голову внутри плаща. Только перед ним обнаружилось плавающее в воздухе блюдце из металла и лежащая на нем радужная змейка.
— Положи ее на макушку, — велел другой нелюдь.
Я поежился — помнил, как мне вживляли переводчик, и «радостные» ощущения в процессе.
— Наши технологии совсем иные, не такие как у Гегемонии, — высокий тиззгха верно понял мою нерешительность. — Мы делаем живое, мы работаем с живым, не делаем боли. Положи на макушку… Она станет тобой, ты станешь ей, она созреет и заработает…
— То есть не сразу? — спросил я разочарованно.
Я-то думал, что мне дадут личный «телефонный аппарат», по которому можно будет звонить домой.
— Не сразу. Мы не лжем. Ты волен отказаться.
Я поколебался и взял змейку с блюдца, она оказалась мягкой и шелковистой, чуть заметно подрагивала. Оказавшись в волосах, замерла, а потом меня пронзил экстаз такой силы, что я едва не заорал — словно в позвоночный столб мне закачали тонну жидкого наслаждения.
Это совсем не походило на то, что было с переводчиком!
— Вот и все, — сказал высокий тиззгха.
— А как ей… пользоваться? — я огладил макушку, и не обнаружил там ничего, кроме обычных непокорных лохм. — Инструкция какая или что… или она сама нашепчет на ухо?