Мужская работа
Шрифт:
Пока они с ревом ползли мимо, изрыгая смрадный выхлоп, мы отдыхали.
— Зачем мы вообще нужны, если они есть, ха-ха? — спросил Макс, вытирая лицо. — Самолеты, пушки, танки, линкор целый, а нас гоняют по лесу, как в девятнадцатом веке! Вапще бредятина!
— Только руками разумного можно одолеть врага! — случившийся рядом Аюльвао принял вопрос на свой счет и понес обычный милитаристский бред. — Только победа! Разумные должны воевать! Воины — истинная элита разумных!
Самое смешное, что принадлежал он к народу бюдрака, который пару веков назад конкурировал с Гегемонией, а потом с треском ей проиграл, лишился
Первый танк, отползший метров на сто, вдруг загорелся ярким алым пламенем.
Я упал наземь еще до того, как осознал, что происходит, и в следующий момент к рокоту моторов добавились выстрелы. Танк взорвался, на удивление тихо, клочья пылающего металла полетели вверх и в стороны, точно шаровые молнии.
— Сюда! — закричала Диль, и я пополз туда, где они с Йухиро укрылись за упавшим деревом, ствол которого, поросший мхом, доходил до пояса.
Несколько пуль свистнуло надо мной, под ногами чавкнуло, я пригнулся, рядом присел Макс. Аюльвао куда-то исчез, но я не сомневался, что он уцелел — какую бы ерунду этот тип не выдавал, он был солдатом всем на зависть, реагировал быстро и как нужно.
Второй танк уперся в пылающие останки первого, и теперь со скрежетом пятился. Третий разворачивал главную пушку, малые уже нащупали цели и с тяжким уханьем лупили куда-то в чащу.
Над дорогой пронесся самолет, обдав нас тяжелым ревом, и повис на месте, точно колибри. Огненная стрела ударила в него снизу, и летающая машина с воем пошла в сторону, за ней остался дымный след.
— Ни хра сбе дикари! — пробормотал я, проверяя автомат.
Мы пока врага не видели — бриан стреляли из чащи, но на глаза не показывались.
Подул ветер, между деревьев появились белесые пряди тумана, поползли в нашу сторону. Круживший передо моим лицом комар отвесно упал вниз, за ним второй, третий. Небо в мгновение затянуло хмарью, я ощутил сладковатый запах, запершило в горле, заслезились глаза.
Йухиро закашлялся, Диль прерывающимся голосом забормотала молитву.
— Газ… — пропыхтел Макс. — Тьфу!
Я со злостью подумал, что противогазов нам не дали — и правильно, зачем?
Да, «жалкие аборигены» пустили в ход химическое оружие, но то ли не рассчитали, то ли их отрава не могла подействовать на существ немного иной биологической природы, но она нас не убила, не отключила мозг, не выжгла глаза, не заставила выблевать собственные кишки. Я слегка одурел, да со зрением случилась какая-то ботва.
Уже через пару минут стало легче, и я вполне нормально отреагировал на команду «огонь». Положенный на огромный ствол автомат задрожал, тыкаясь прикладом в плечо, пули умчались в чащобу, где в зарослях перебегали от укрытия к укрытию стремительные силуэты.
Алый отблеск лег на деревья, очертил ветки, угольно-черные тени упали перед нами. Огненное оружие бриан, каким бы оно ни было, добралось до еще одного танка, прямо за нашими спинами, и тот через несколько секунд тоже отправился в Вальхаллу для бронетехники.
Я в этот момент приподнялся, чтобы выдать новую очередь, так что меня швырнуло вперед. Небо и земля закувыркались перед глазами, ветка хлестнула по забралу, оцарапала щеку, я грудью впечатался в нечто твердое, захрустела то ли броня, то ли
Открыв глаза, я понял, что лежу на спине, надо мной плывет туман, из него выступают громадные древесные лапы.
Уснул в лесу?.. Как я сюда попал?.. Мы пошли за грибами?.. С матерью?.. Или…
Мысли плыли краткие, отрывочные, в единую нить вязаться не желали, должно быть оттого, что башка гудела, точно монастырский колокол под руками впавшего в раж звонаря. Тело казалось рыхлым и тяжелым, что-то давило на грудь, обжимало голову, царапало спину.
Во что я одет?.. Я напился на природе?.. Шашлыки?.. С кем?..
Туман развеялся, среди крон проглянуло голубоватое солнце в два раза больше обычного, и тут я вспомнил все — не грибы и не шашлык, а бой на планете Бриа, и голову мне стискивает шлем, а грудь бронезащита, и меня оглушило взрывом, хорошо если не покалечило. Но боли в организме я не обнаружил, зато понял, что вокруг удивительно тихо — никаких выстрелов, криков, только шорох ветра и далекие крики птиц.
Я попытался сесть, до одури боясь, что не получится, что позвоночник мой сломан. Но нет, все удалось, и я принялся оглядываться — дорога, чадящие остовы нескольких танков, разбросанные тела, пока неясно чьи, серый налет на траве, наверняка оставшийся от ядовитого газа.
Забрало ценой собственной жизни спасло мою физиономию, и я торжественно сорвал с креплений его остатки.
— Чтоб я сдох… — пробормотал я, подтягивая к себе автомат.
Рельсовая направляющая цела, но ей вполне можно сваи заколачивать, а вот магазин вырвало из крепления, и механизм подачи буквально развалился на куски. Сражаться этой штукой можно, но только как дубинкой.
Но куда все делись? И почему меня оставили? Решили, что я убит?
Встать удалось со второй попытки, но на ноги я благоразумно подниматься не стал, остался на коленях — этого хватит, чтобы привести амуницию в порядок и осмотреться, а при нужде можно быстро упасть. Вдруг коварные бриан затаились где-то рядом, и только ждут, чтобы я начал шевелиться.
Бронезащиту покорежило, и она теперь по форме не совпадала с моим телом. Поднять руки выше плеч я вообще не мог, что-то немилосердно впивалось в предплечья, ладно хоть идти ничего не мешало.
Поскольку никто в меня не стрелял, не кричал и не бросался, я рискнул все же распрямиться. И тут же увидел под ближайшим кустом Аюльвао — на спине, с вытаращенными глазами, с огромной дырой в самом центре груди, на краях которой запеклась бурая кровь.
Наш суперсолдат был мертвее, чем фараон Тутанхамон.
Я доковылял до него, шаря взглядом по зарослям — тут же должен быть его автомат, можно взять своему на замену, и хотя забрала у меня нет, прицел не работает, хотя бы смогу стрелять. Но оружия я не нашел — то ли наши прихватили его, отступая, то ли тут побывали враги.
После изучения окрестностей стало ясно, что из живого тут только черная крысожаба со множеством лап, сидевшая на упавшем дереве.
— Ухожу-ухожу, — сказал я ей, когда она недовольно булькнула и оскалила пасть.
Повернувшись, я обнаружил перед собой выстроившихся в ряд бриан, неподвижных, точно монументы. Сердце ухнуло в пятки, внутренности словно ошпарило, ноги затряслись, и я только чудом не закричал, не наделал в штаны и не свалился на колени.