Мужская работа
Шрифт:
Через десять минут в кабинет первого зама начальника ГРУ вошел «травмированный», но легкий на подъем Антон Лекарев.
– Садись, испытатель катапульт, рассказывай, – по-свойски предложил генерал. – Водички вот попей.
– Занятная история, – как бы между прочим заметил майор, прикидывая, при чем тут водичка. – Есть смысл начать с диспетчерской стамбульского аэропорта. Я выяснял, товарищ генерал, зовут его Юнит Зафер, считается одним из лучших в своей профессии.
– Когда ты успел связаться с ним?
– Я привык оперировать именами и поинтересовался только частью его биографии. Нет, с ним я не говорил. Успел поболтать с теми, кто раскручивает дело о гибели Альбаца.
Вообще эта история напомнила
– Я думаю, – рассказывал майор, – прошло не больше пяти минут, как они разминулись и с экрана радара пропал самолет с опознавательным кодом тринадцать восемьдесят. Информация о взрыве борта прошла через полчаса.
Генерал-полковник покивал – Лекарев рассказывал об авиакатастрофе, в которой погиб Антон Альбац. Опознавательный код 1380 – эта метка борта принадлежала самолету Альбаца. Нашлось немало свидетелей, которые видели, как садился на этот борт оружейный воротила, как он взмыл в воздух. Также нашлись те, кто видел само крушение, в частности, многочисленные туристы, находившиеся на борту морского лайнера; стамбульским оперативникам даже удалось заполучить любительскую видеозапись той трагедии. Был сделан перевод с норвежского, на котором разговаривал оператор-любитель. Он снимал и достаточно хладнокровно комментировал: «Самолеты – они как цены: взлетают и падают».
Однако пока Михайлову было непонятно, куда клонит Лекарев, видимо, внимательно изучивший записи Ухорской – тоже специалиста по воздушным выкрутасам.
Лекарев наглядно пояснил:
– Представьте себе два самолета, товарищ генерал, они летят встречными курсами, но разными эшелонами. И когда один оказывается точно под другим, – майор показал их движения руками, – когда на радарах оба объекта сливаются в один, они делают разворот на обратный курс и синхронно меняют коды меток. И разлетаются уже с другими опознавательными кодами.
– То есть?..
– То есть борт, летевший на северо-запад, полетел в обратном направлении. Что касается диспетчера, то на экране радара эту воздушную акробатику он заметить не мог еще и по той причине, что оба самолета находились впритирку друг к другу. Тут возникает законный вопрос: не какой самолет взорвался и кто был на его борту, а в какой стране сейчас отдыхает Антон Натанович Альбац. Еще один момент, товарищ генерал. Оба самолета принадлежали одной авиакомпании, операционная база которой находится в Шардже. Один из них запросил разрешение на посадку в Остенде. Я интересовался этим фактом: борт простоял на стоянке сутки, потом оформил рейс и улетел в Дубаи. Пассажиры могли и не выходить из самолета, если у них не было дел в Бельгии или же они не имели виз и документов: сиди себе в самолете, ни пограничники, ни таможенники тебя не тронут. Вот Толик... Пардон, Анатолий Николаевич должен помнить беседу с Полиной, она привела цитату из «Лос-Анджелес тайме»: «Альбац – мастер уходить от преследования». От себя добавлю, что он опытный пилот ВВС. И этот уникальный фокус в небе готовил давно – наверное, просто ради сбивки. Но когда запахло жареным, на борту самолета-двойника оказалась бомба. И пилот несчастного самолета, не раз и не два репетировавший этот воздушный трюк, стал жертвой своего босса. Причем в таком месте, где достать тела экипажа не представляется возможным, – добавил майор. – Вряд ли мой тезка собирается вести дела с того света – мертвые не возвращаются, – на то у него есть помощники. В конце концов, у него есть деньги. Анатолий Николаевич, сколько имен у Альбаца?
– Кроме настоящего, я знаю два: Шауль Эшред, подданный Израиля, и Мадс Карлсен.
– Что нам
– Во-первых, свидетель, который выступал посредником между ФСБ и иракскими военными структурами, жив. Он остается козырной картой в той игре, где зеленое сукно застлано договорами о совместной деятельности. Документами, которые указывают на ФСБ как на равноправного партнера в незаконных сделках преступного режима Саддама Хусейна. Я поднял материалы, над которыми в свое время работала Ухорская. Однако ни они, ни записи, оставленные ею в Кербеле, не помогли мне вычислить место, где может скрываться Альбац.
Лекарев также отметил и положительный момент в этом деле: вряд ли Антон избавился от документов – а это, насколько он был информирован, договора о трудовом соглашении, заключенные между компанией «Аэроферри» и специалистами-химиками, товарно-транспортные накладные с указанием веса отравляющего вещества в боеприпасе, договор с печатью «Вымпел интерпрайз» и росписью директора фирмы.
– Товарищ генерал, – вступил в разговор Холстов, – вы спрашивали, как можно вытащить капитана Хайдарова. Нам его отдадут в обмен на документы Альбаца.
– Не факт, что он жив. Сейчас я думаю о другом: передать эти материалы в контрразведку. Мы пришли к тому, с чего начали, и в этом вопросе тесно работали не только с федералами, но и Совбезом. Что вышло из этого, вы прекрасно знаете.
– Если документы попадут в ФСБ, там сразу же забудут, кто такой капитан Хайдаров. Для нас самое ценное в них – это товарно-транспортные накладные на отравляющие вещества: они поступали в Ирак едва ли не в ходе ооновских проверок. Нужно срочно выкладывать эту карту перед правительством Ирака – или капитан Алексей Хайдаров, или министр обороны Дональд Рамсфельд. Американцы ищут любую зацепку, чтобы как можно быстрее начать войну. Что будет, если эти бумаги попадут в прессу? Грандиозный скандал, который так или иначе повлияет на руководство тех стран, которые выступают за мирное урегулирование иракского вопроса.
Михайлов долго молчал, перебирая, как четки, браслет именных часов, врученных ему в девяносто первом Михаилом Горбачевым.
– В нашем распоряжении сорок восемь часов, – прервал генерал паузу. – Сколько, по-твоему, займет одна только оперативная работа по поиску Альбаца? – спросил он Холстова. – От месяца и больше?
Вместо подполковника ответил майор Лекарев:
– Завтра либо сам Альбац, либо его доверенное лицо прилетает в Москву.
В день открытия выставки вооружений SOFEX-2002 (Special operation forces exhibition & conference), проходившей в столице Иорданского Хашимитского Королевства Аммане и посвященной техническому оснащению и экипировке Сил специального назначения, возле одного из стендов российской экспозиции, представленной продукцией девяти отечественных фирм, остановился представительного вида мужчина, который мог сойти за своего и в Хайфе, и в Рамаллахе.
Он улыбнулся техническому эксперту – симпатичной блондинке, расположившейся за столиком, с которым соседствовал стеллаж с рекламными проспектами. Позади россиянки, одетой в темную кофточку с короткими рукавами и обязательным бейджем на длинном шнурке, высился щит, большую часть которого занимало лицо в черной маске. Глаза у русского спецназовца стальные, брови сурово сдвинуты к переносице. По верху щита шли большие буквы: RUSSIA. Чуть ниже эмблемы, под которой был изображен готовый к выстрелу с колена спецназовец в черной униформе, шла броская надпись: ROSOBORON-EXPORT. Правую часть немного закрывал телевизионный экран, на котором беспрерывно крутились рекламные ролики из области разработки и производства специальных технических средств (СТС). Рядом с ним скучали парни из службы безопасности российской экспозиции.