Мужские игры
Шрифт:
Она убрала со стола бумаги и поднялась.
– Ничего у нас не получается пока, Юрик. Ладно, поехали к Колобку, авось под влиянием алкоголя что-нибудь в голову придет.
Печка в машине работала исправно, и, несмотря на суровый мороз, водитель и пассажир сидели без перчаток и в расстегнутых пальто.
– Что ж, поздравляю с первым выпуском, – говорил пассажир, полуобернувшись в сторону водителя. – Насколько я знаю, он прошел успешно. Как планируете осуществлять второй набор?
– С
– Как это нет аргументов? – удивился пассажир. – Разве успешная подготовка первой группы специалистов – это не аргумент?
– К сожалению, нет. Пока нет, – уточнил водитель. – Они только сдали выпускной экзамен, а как они будут работать в полевых условиях – неизвестно. Хотелось бы надеяться, что провалов не будет.
– А что предлагает твой зам?
– Зеленин против того, чтобы готовить людей в условиях казармы. Он считает, что этим нарушается процесс социализации. Как только человека изымают из общества, из обычной повседневной жизни, он якобы перестает быть адекватным. Я не сторонник такой позиции, но мой заместитель много лет занимался наукой, и мне трудно с ним спорить. Он начинает приводить такие доводы… Короче, я хотел вас просить, чтобы вы вынесли свое решение по этому вопросу.
– Да какое ж тебе решение еще нужно? Ты – начальник. Ты – руководитель. Зама своего не можешь к порядку призвать? Тогда грош тебе цена как начальнику.
– Виталий Аркадьевич, не все так просто. У Зеленина сильная поддержка в ваших кругах. Вспомните, это не я его нашел, это вы мне его рекомендовали. И сказали, что Зеленин – кандидатура вашего шефа. Я был бы вам признателен, если бы вы утрясли этот вопрос с ним.
– Хорошо, я поговорю. Но тебе хочу сказать: не дело это, когда начальник боится своего заместителя. Должно быть наоборот. Остановись на углу, дальше я пешком пройду.
Виталий Аркадьевич тяжело вынес свое крупное тело из машины и пошел, не оглядываясь, в сторону большого здания на Краснопресненской набережной. Через двадцать минут он уже сидел в своем кабинете, обшитом дубовыми панелями.
– Почту посмотрите, Виталий Аркадьевич? – спросила хорошенькая секретарша.
– Оставь, – царственно кивнул он. – И сделай мне чаю, замерз я что-то. Из гаража не звонили насчет машины?
– Звонили. Трамблер надо менять. Обещали к вечеру сделать.
– Ну и хорошо, – снова кивнул он. – А то мне уж неловко знакомых затруднять, просить, чтоб подвезли.
Секретарша вышла, а Виталий Аркадьевич минуту подумал и снял трубку аппарата прямой связи.
– Василий Валерианович, – официально произнес он, – разрешите зайти?
Вообще-то Василий Валерианович был для него просто Васей, но Виталий Аркадьевич знал привычку своего шефа
Василий Валерианович, высокий, худой, с длинным морщинистым лицом и очками в тяжелой оправе, встретил его дежурной улыбкой. Он улыбался всегда, даже когда был зол, даже когда пребывал в ярости. Улыбка у него была какая-то кривая. Впрочем, лишь немногие знали, что это следствие перенесенного несколько лет назад микроинсульта.
– Мне надо поговорить с тобой о проекте, – начал Виталий Аркадьевич, усевшись в неудобное, слишком жесткое для него кресло. – Первый этап закончен, пора переходить ко второму. И здесь возникли некоторые проблемы.
– Какого рода проблемы?
– У Стоянова не получается взаимодействие с твоим протеже Зелениным. У них разные концептуальные подходы к методам реализации проекта. Надо бы снять разногласия, Вася, не ожидая, пока они передерутся. Скажи, ты этому Зеленину что-нибудь должен?
– Естественно, – процедил сквозь зубы Василий Валерианович. – Иначе разве стал бы я его рекомендовать? Какие разногласия нужно снимать? Они деньги не поделили, что ли?
– Не в деньгах дело, Вася. Они получают одинаково. Дело в подходах. На первом этапе мы позволили Стоянову реализовать тот подход, который он сам предлагал. Теперь Зеленин настаивает на том, чтобы подход к комплектованию команды и методам подготовки был изменен. Стоянов…
Виталий Аркадьевич замялся. Ему не хотелось кривить душой перед Василием, слишком давно и хорошо они знали друг друга, чтобы играть в кошки-мышки. Но и подставлять под удар Стоянова, свою креатуру, он не хотел.
– Да, так что Стоянов? – нетерпеливо переспросил Василий.
– У меня такое впечатление, – осторожно начал Виталий Аркадьевич, – что Стоянов согласен со своим заместителем. Понимаешь? В глубине души он согласен. Признает правоту Зеленина. Но вслух заявить об этом не может. Ну, ты же сам понимаешь, мужские игры. Нельзя соглашаться с заместителем, который стоит в оппозиции. Это неправильно с управленческой точки зрения. Поэтому Стоянов хочет, чтобы ему приказали. Тогда он сумеет сохранить лицо.
– Ишь ты, – хмыкнул Василий. – И кто же возьмет на себя труд отдать приказ? Ты хочешь, чтобы это сделал я?
– А кто же еще? Конечно, ты. Зеленин – твой человек. Мое слово для него ничего не значит.
– А Стоянов – твой, – возразил Василий.
– Но руководишь проектом ты. Это была твоя идея, твое детище. И ты, Вася, должен принять решение, каким делать второй набор. Таким, как предлагает Зеленин, или таким, как предлагает Стоянов.
Василий Валерианович, до этого задумчиво прохаживавшийся по просторному кабинету, остановился и присел на краешек длинного стола.