Мужские игры

Маринина Александра

Приготовив чистые листы бумаги и расчертив на них таблицы, она принялась заносить в графы разрозненную информацию. Потерпевшие меняли место работы, переезжали на другие квартиры, вступали в браки и разводились, у них рождались дети и умирали родственники, и все это записывалось в таблицы по системе, в которой только сама Настя и могла разобраться. Время шло, она пила уже третью чашку кофе, пепельница наполнялась окурками, а таблицы покрывались словами и значками. И вот тут-то она и наткнулась на название банка «Русская тройка». Вторая жертва душителя, некто Аликади Нурбагандов, родившийся в 1964 году в Дагестане и с 1970 года проживавший в

Москве, в момент гибели нигде не работал, но за десять дней до смерти числился сотрудником банка «Русская тройка». Более того, на работу в банк он был принят всего за две недели до гибели, иными словами, проработал в нем всего четыре дня и уволился. Очень интересно! А спустя еще несколько дней после его смерти погибает руководитель службы безопасности этого банка Дмитрий Вавилов. Ну совсем здорово.

Что же получается? Получается в точности по Честертону. Где легче всего спрятать лист? В лесу. Где легче всего спрятать камень? На морском берегу. А где легче всего спрятать труп? На поле битвы. В данном случае – среди жертв маньяка-душителя.

Выходит, по крайней мере один из семи потерпевших пал жертвой вовсе не маньяка. А остальные шесть? Нет, не так. Маньяк убил всех семерых, просто один из них по несчастливому стечению обстоятельств оказался двадцать шестым выпускником таинственного учебного центра. Что ж, бывает.

Нет, снова не так… Денисов утверждал, что между смертью двадцать шестого и убийством начальника службы безопасности существует связь. Какая же может быть связь, если первое убийство – дело рук сумасшедшего? Никакой. То есть она может быть только в одном случае: Вавилов вычислил убийцу Нурбагандова, и маньяк, опасаясь разоблачения, убил и его тоже. Но ведь Вавилов не был задушен, его расстреляли из машины, это теперь модно.

Значит, Нурбагандова убил кто-то другой. Но как же могло получиться, что картина преступления в точности совпала с шестью другими? Это не могло быть имитацией стиля, потому что Нурбагандов был только второй жертвой, а не пятой и не седьмой. Если бы кто-то поставил перед собой задачу действительно спрятать труп двадцать шестого выпускника среди жертв серийного убийцы, ему нужно было дождаться момента, когда для всех станет очевидным наличие серии. То есть дождаться, пока как минимум двух человек убьют одним и тем же способом, причем убийства явно не будут заказными. Если бы Нурбагандов был хотя бы третьим… Но он был вторым. А по первому трупу никто не может определить, что это начало серии.

Да, действительно головоломка. Денисов не обманул, пусть земля ему будет пухом. И профессор Самойлов был абсолютно прав, утверждая, что первое и второе убийства совершены разными людьми. Значит, его методика работает.

Настя схватила телефонную трубку и по памяти набрала номер Самойлова.

– Олег Григорьевич, это Каменская. Простите за назойливость, но мне снова нужна ваша помощь.

В трубке был слышен гул голосов, и Настя поняла, что в кабинете профессора полно народу.

– Скажите мне ваш телефон, я вам перезвоню, – сухо ответил Самойлов.

Снова ожидание! И неизвестно, долгое ли. Может быть, Самойлов сейчас уйдет на занятия, а потом и вовсе забудет ей перезвонить. Или потеряет бумажку с номером телефона. Или еще что-нибудь…

Но Самойлов позвонил довольно скоро, Настя даже не успела разнервничаться в полное свое удовольствие.

– Что у вас стряслось? – спросил он участливо. – У вас такой голос, словно стены кругом рушатся.

– Олег Григорьевич, – торопливо заговорила она, – я только что получила подтверждение вашей правоты. Первое и второе убийство действительно были совершены разными людьми. Мне нужно получить ваше заключение по всем остальным эпизодам.

– Что ж, меня это радует, – спокойно ответил Самойлов. – Значит, моя методика не так уж плоха, как думают некоторые. Приносите материалы, я их посмотрю.

– Вы не обидитесь, если я пришлю вам папку с кем-нибудь из моих коллег? Я сейчас попробую найти кого-нибудь с машиной, кто едет в сторону «Войковской». Если я сама поеду, это будет очень долго.

– А у вас пожар? – насмешливо осведомился он. – В таких делах час-другой роли не играют, тем более мы с вами установили, что серия закончилась.

– Олег Григорьевич, пожалуйста…

– Ну хорошо, присылайте. Только имейте в виду, в пятнадцать часов я иду принимать экзамены, освобожусь не раньше семнадцати тридцати. Если ваш гонец не застанет меня в кабинете, то пусть поднесет папку в 421-ю аудиторию.

– А… когда можно вам позвонить? – робко спросила Настя.

– Завтра в районе обеда. Не раньше.

– Спасибо, – вздохнула она.

Завтра в районе обеда. Ну что ж, не все делается так быстро, как хотелось бы. Придется ждать.

Она повесила трубку и снова занялась своими таблицами. В конце дня ей нужно же чем-то отчитаться перед Барином. А рассказывать ему про методику профессора Самойлова она не будет. Во всяком случае, пока. Засмеет. И про Денисова рассказывать нельзя. Придется делать вид, что свои странные выводы по делу о серийных убийствах она сделала, опираясь исключительно на аналитику.

* * *

Руководство Московского уголовного розыска, разумеется, знало о скандальной статье «Трупы на свалке», и потому было сделано все возможное, чтобы найти ходы в Федеральное бюро судебных экспертиз и добиться проведения исследования пленок как можно быстрее, вне очереди.

На следующий день после того, как пленки были представлены экспертам, из Бюро позвонили Короткову и попросили приехать вместе с журналистом. Их усадили перед экраном видеоплеера и включили воспроизведение.

– Это та самая пленка, которую вы получили и на основании которой писали статью? – спросил эксперт Баглюка.

– Да, та самая, – подтвердил Валентин.

– Не торопитесь, досмотрите до конца.

Но и после просмотра Баглюк уверенно говорил о том, что пленка та самая, он ее слушал много раз и помнит практически наизусть.

– Вот то-то, что вы ее слушали, – загадочно усмехнулся эксперт. – Именно слушали, а не смотрели. Давайте все сначала, я вам кое-что покажу.

Начали смотреть снова. На экране покойный Никита Мамонтов называл свое имя и рассказывал о том, как совершил убийство на Павелецком вокзале.

– А теперь смотрите внимательно, – сказал эксперт. – Смотрите и слушайте одновременно.

Коротков увидел сразу. И поразился про себя, почему не обратил на это внимания, когда просматривал запись в первый раз в редакции, а во второй – только что, здесь, в лаборатории. Сработал, вероятно, психологический закон: если речь идет о сути сказанного, то нужно вслушиваться в слова, а не смотреть на того, кто говорит. Если бы Мамонтов во время записи что-нибудь показывал, например, как он наносил удары ножом человеку на переполненном перроне, тогда, конечно, все внимание было бы приковано к изображению на экране. А так…