Мужские игры
Шрифт:
– Слышу. А вот ты, если такая умная, скажи-ка мне, почему Баглюк оказался пьяным за рулем.
Настя задумалась. А ведь Юрка прав. В тот день они уходили с работы почти в девять вечера, и Мельник еще был на месте. По крайней мере в начале восьмого он освободил их от ежедневного доклада, потому что занимался Баглюком. Стало быть, в районе половины восьмого Валентин Баглюк еще был трезв и находился на Петровке. Авария, в которой он погиб, произошла, если верить сводке, в двадцать три десять. Во сколько он ушел от Мельника и куда направился, где успел за какие-то три часа напиться до поросячьего визга?
– Юр, а почему так вышло, что как только появляется возможность получения информации о чем-то, связанном с Мамонтовым, так моментально источник этой информации погибает?
– Во! – Коротков назидательно поднял палец. – А я тебе о чем толкую? Мамонтов собирался мне что-то рассказать и был убит. Баглюк вступил в контакт с уголовным розыском и тут же очень удачно разбился. Конечно, он не был трезвенником, это любой подтвердит, но очень уж вовремя напился в последний раз. Вот я и хочу подъехать к ребятам в отделение, поспрашивать их о техническом состоянии машины журналиста. А заодно и посмотреть вещи, изъятые на месте аварии. Бумаги, записи и все такое.
– Ты полагаешь, что после разговора с Мельником он к кому-то поехал, много пил и делился впечатлениями о фальшивых пленках, а в это время кто-то поработал с его машиной?
– Ага, мать, примерно так я и полагаю. Я хочу доказать горячо любимому начальнику Барину, что он тоже не бог весть какой профессионал, если не предусмотрел такой возможности. Понимая, как опасно то, что произошло, он должен был лично доставить Баглюка домой и убедиться в том, что нашему писаке ничего не грозит. Более того, если бы он был хорошим опером, он бы легко сложил в уме два и два, то есть привычку журналиста напиваться до потери самоконтроля и явную расстроенность и нервозность, и в этой ситуации Мельник должен был предвидеть, что Баглюк обязательно напьется, причем не доехав до дому, а дорога скользкая. Ты вспомни, чему нас всегда учили: обращайте внимание на то, в каком состоянии от вас выходит человек, и умейте прогнозировать его ближайшие поступки, умейте просчитывать, куда и с каким настроением он направится после разговора с вами. Ведь так?
– Так, – согласилась Настя. – В этой науке была и вторая ступень: умейте построить разговор так, чтобы после него человек пошел туда, куда вам нужно, и сделал то, что вы от него хотите.
– Ну вот, а Мельник что же ушами хлопал? Видел, что мужик сам не свой от страха и огорчения, знал, что мужик этот склонен принимать на грудь в немереных количествах и не умеет вовремя остановиться, понимал, что тот за рулем, а на дорогах гололедица, и все равно выпустил его одного. Так что не надо рассказывать мне, что во всем отделе я один дурак.
– Успокойся ты, – примирительно сказала Настя, – никто тебя дураком не считает. Юрик, спорить с оппонентом, используя аргумент «сам дурак», это дурной тон. Я прошу тебя, уймись.
Она помолчала, закуривая, потом задумчиво добавила:
– В нашей сыщицкой науке есть и третья ступень. Если ты подозреваешь, что человек в разговоре с тобой врет, подумай, кому он после этого расскажет правду. Если наш дружок Баглюк действительно распереживался донельзя в кабинете у Мельника, а потом помчался к кому-то пить водку, то этому «кому-то» он наверняка в подробностях пересказал все, что произошло в течение дня и выбило его из колеи.
– Вот-вот, – подхватил Коротков. – И мы должны найти этого человека. Во-первых, мы таким образом узнаем, не расходится ли то, что он рассказал Мельнику, с тем, что он поведал собутыльнику.
– А во-вторых?
Коротков умолк. Настя про себя усмехнулась, угадывая ход его мыслей. Они были дружны много лет, и степень Юркиного самолюбия не была для нее секретом. Конечно же, он хочет доказать Мельнику, что не лыком шит и умеет добывать информацию, даже если начальник считает ее «безвозвратно утраченной».
– Ты собираешься дать нашему Барину по носу и показать ему, что Баглюк был с ним неискренен?
– Ну, например, – неохотно подтвердил Коротков.
– А еще что?
– А еще… Ты обратила внимание, что Барин орал на меня, смешивал с грязью, но ведь так и не сказал, что конкретно рассказывал журналист. Кто передал ему пленки, что это был за человек и так далее. Только хвастался, что сумел все это из него вытянуть. И если я смогу все эти сведения получить от собутыльника в обход Барина, то смогу сыграть с нашим хозяином в хорошую игру.
– Юрка!
– Ну что, что? Что ты меня все время останавливаешь? Не могу я ходить в дураках. Не могу и не буду. Надо раз и навсегда показать Барину, что нельзя устраивать скандалы, не разобравшись. Будет ему урок.
– Ах, так ты еще и лицемер?
– А что такого? – Он пожал плечами. – Хороший сыщик всегда лицемер. Толку-то от него, если он одну правду говорит.
– Не передергивай, пожалуйста.
Смысл сказанного Коротковым был ей предельно ясен. Получить ту же информацию, что и Мельник, а потом заявить ему, что все начальственные упреки были несправедливыми, что Юрий успел поговорить с Баглюком и все выяснить у него, но не счел нужным афишировать это на совещании в присутствии всего отдела во избежание утечки информации. Дескать, в этом щекотливом деле могут быть замешаны свои, и не годится поднимать такие вопросы публично, надо было вызвать Короткова одного и спросить.
– Странная ты какая-то сегодня, – внезапно сказал Коротков.
– Почему странная?
– Мало ругаешься. Я-то думал, ты начнешь метать громы и молнии, будешь мне печень выедать за мое мальчишество, а ты молчишь, как будто тебя все устраивает. У тебя что-то случилось?
– Да нет, все в порядке.
– Не ври, Аська, я тебя как облупленную знаю. Ты сегодня подозрительно безразличная.
Она помолчала, приоткрыла окно, чтобы вдохнуть прохладного воздуха.
– Ты прав. Я морально готовлюсь к тому, чтобы совершить трусливый поступок.
– На тебя не похоже. Ты никогда не была трусихой.
– Неправда, я всегда очень осторожна.
– Вот именно. Осторожна. Но не труслива. Это две большие разницы.
– Ладно, не утешай. Сама все знаю. Юра, мне кажется, я не смогу работать с Мельником.
– Так. Приехали. Ты никак уходить собралась?
– Я думаю в этом направлении, – уклончиво ответила Настя.
Ей вдруг стало неловко, а намерение уйти из отдела показалось детским и постыдным.
– Ну что ж, имеешь право. Тебе подполковника надо получать, а должность у тебя майорская. Зачем же пересиживать?