Мужской день
Шрифт:
Мы пришли к будке и стали стоять.
Когда наступил мертвый час, солдат вышел и сразу понял, что мы принесли не то.
Посмотрев гвардейский значок, он молча отдал его обратно. И мы поняли, что это все.
– Вы сюда больше не ходите, – сказал он. – А то застрелю.
Солдат, конечно, пошутил.
Я потом понял, что рядом с их штабом было общежитие телефонного техникума, там жили одни девчонки, и по ночам и вечерам эти солдаты могли с этими девчонками через забор
общаться, разговаривать и, может, даже ходить в гости... Да и увольнительные в то суровое время существовали. Всякие танцы. Всякие кино. Так что наши значки
А тогда мы бежали так быстро, что все у меня мелькало перед глазами, и когда я взлетел на шестой этаж, позвонил в дверь длинным-длинным звонком и рухнул прямо на пол в коридоре, и мама спросила меня: «Что? Что? Ну говори скорее...» – ничего я не мог ей ответить. У меня стучало сердце.
А когда в пятый день каникул мы с Колупаем вышли из нашего двора, мы вдруг увидели этого солдата.
Он стоял у будки и звал нас.
Но мы к нему не подошли. Помотали головой. Нет, мол, извини. Пока. И пошли себе дальше по Большевистской.
А он остался стоять – растерянный и грустный. Поговорить, наверное, хотел.
Плохой солдат...
ФУТБОЛ
– Ну разве это называется футбол! – не раз говорил мне Сурен. – Это вообще издевательство! Ворота поставить нельзя, сплошной голый асфальт! Ходят люди – туда-сюда, туда-сюда... Слушай, Лева, иду в атаку, отдаю тебе пас, ты заносишь ногу для кинжального удара... Бац! Прохожий. Или прохожая (женского пола). Ты попадаешь в него (в нее) мячом. Гола нет. Игры нет. Неприятность есть. Вторая проблема – пыль. Ты меня слушаешь, Лева? Футбол – это игра здоровых людей. Это чистый воздух. Это трава. Ну в крайнем случае грунт. Но не асфальт! Асфальт – это страшная пыль... Это кашель... Это одышка... Это растяжение связок... Это перелом ноги... Это перелом руки...
– Это печень! Это почки! Это желудок! – закричал я. – Ну хватит, Сурен! Что ты заладил одно и то же!..
– Но есть еще третья проблема, Лева! – сказал Сурен после некоторой паузы. – У нас совершенно не растет мастерство!
– То есть как? – обиделся я. – У меня, например, очень даже растет мастерство.
– Это тебе кажется, – снисходительно улыбнулся Сурен, – нам всем так кажется. Мы же играем на пятачке. У нас сплошная обводка. Мы топчемся на месте, как дрессированные слоны. А в футболе нужно бегать! Нужно совершать рывки... Нужно выходить на свободную позицию. Нужно делать диагональные и поперечные пасы. Представь себе, что ты рывком освободился от опекуна и вышел на свободную позицию. Каковы твои действия?
– Каковы мои действия?
– Ты подал мне знак! – торжествующе поднял палец Сурен, как он это делал всегда в минуты неподдельного волнения. – Подготовился к приему мяча! Я отдал тебе сильный диагональный пас!.. И что дальше я вижу?
– Что дальше ты видишь?
– Что мяч улетел в огород! – Сурен заходил от волнения вокруг меня нервными шагами. – Так продолжаться не может... Лева, мы должны найти какой-то выход.
Никаких огородов в нашем дворе конечно никогда не бывало. Да и быть не могло. Поскольку огороды – вещь, как известно, частная. Или личная. А земля во дворе не личная, а общественная. Или государственная.
Однако палисадники у нас бывали. Кусты. Ну в крайнем случае какие-то подозрительные грядки, на которых наши старушки умудрялись высаживать петрушку или укроп. Вот их-то и имел в виду Сурен, когда произносил
Самым же страшным для футбола было то ужасное мгновение, когда мяч залетал под окна желтого дома с библиотекой. И приходилось к нему (мячу) пробираться. Что тут творилось! Что тут начиналось! Со страшным и ужасным стуком распахивались окна. Доносились ужасные проклятия. Даже безнадежно больных и парализованных подвозили в эти мгновения к окнам, чтобы они могли совершить свой законный плевок в нашу сторону. Потрясая палками, авоськами и пенсионными удостоверениями, на нас выходила целая армада старушек. Наконец, в жаркую погоду на нашу площадку выливали воду целыми ведрами. Вроде бы, мы гоняем пыль. Надо, мол, эту пыль прибить. А то, мол, дышать нечем.
Из-за воды, перемешанной с пылью, мяч становился облепленным грязью за десять секунд – и играть им было ужасно неприятно. Перемазанные и обозленные, мы прекращали игру, садясь возле асфальта на бордюрчик, выломанный во
многих местах. И ждали, пока мяч обсохнет. Ждать приходилось долго.
– Ну что мне им, стекла бить, что ли? – тоскливо говорил Колупаев.
– Должен быть какой-то выход! – горячо восклицал Сурен.
Фамилия у Сурена была футбольная – Иштоян. В родном Ереване у Сурена остались бабушка, дедушка, куча двоюродных братьев и сестер, а также друзья детства. Сурен регулярно уезжал к ним на каникулы. И болел поэтому за «Арарат».
Это было золотое время армянского футбола – начало 70-х годов. «Арарат» выигрывал ну буквально у всех. О «Нефтчи» в то время даже и говорить не приходилось – эти плелись в хвосте, в то время как «Арарат» был на самой что ни на есть вершине. И оттуда гордо посматривал на остальных.
Нападающий Левон Иштоян был гордостью армянского народа.
– Он тебе кто, родственник? – хмуро спрашивал Колупаев.
– Родственник! – гордо отвечал Сурен. – У отца спроси!
– Родственник не родственник, все равно ты уже в Москве живешь! – угрюмо говорил Колупаев. – Болей за «Спартак». Не хочешь за «Спартак», болей за «Динамо». Не хочешь за «Динамо», болей за «Торпедо». Ну в крайнем случае за ЦСКА.
– Я за «Арарат» болею, – тихо вздыхал Сурен. – Ничего не могу с собой поделать.
– А ты попробуй! – ввязывался Хромой. – Ты однажды включи телик, сосредоточься, а потом повторяй по себя: «Спартак», «Спартак», «Спартак»!
– Но «Арарат» ведь все равно выиграет! – горячо восклицал Сурен.
Наступала хмурая пауза. Все знали, что Колупаев во время хмурой паузы борется с собой. Ему очень хочется дать Сурену пинка. Но он борется с собой. Он признает его право болеть за свою команду.
– Ладно, болей, раз хочется! – говорил Колупаев, вздыхая. – Только ты со мной об этом не разговаривай. Вот с ним разговаривай, – и он кивал в мою сторону.
Вдохновленный его рекомендацией, Сурен часто и много разговаривал со мной о футболе.
– Бразилия – это нападение, – говорил он, наставительно подняв палец. – Италия – это защита. Германия – это быстрый переход от защиты к нападению. СССР – хорошая физическая подготовка. Особенно у украинских футболистов. Но это не главное. Главное – техника. Бразилия – это фантастическая техника. Италия – это уверенная техника и грамотная тактика. Германия – это техника, игровая дисциплина и воля к победе. СССР – это упорство.