Музыка Гебридов
Шрифт:
Резко соскочив с постели, девушка подбежала к окну, распахнула узорчатые створки и вдохнула прохладный утренний воздух. Магдалена тут же запричитала:
— Ну куда же вы бежите, козочка моя? Мы едва вырвали вас из лап смерти, а вы уже спешите на холод?
— Брось, Магда! Здесь душно, и я чувствую себя отлично!
— Не дай-то Бог, снова заболеете…
— Просто позволь мне подышать, я словно из могилы выбралась на свет! — сказала Амелия, затем обернулась к ней, уперев руки в бок. — Что же ты так смотришь на меня? Я, наверное, выгляжу ужасно…
Но выглядела она так, словно ей снова стукнуло тринадцать — такая же резвая, живая и непослушная. Слегка растрёпанная, но совершенно
— Для начала, пошли за Дженни и Клодетт. Я хочу одеться, наконец, как подобает, — распорядилась Амелия, и Магда ещё больше узнала в ней ту прежнюю непокорную девчонку. — Ах, ну до чего же хорошая погода сегодня! Ты только взгляни в окно. Там, за стенами, открывается такой вид, что у меня дух захватывает. Словно вся долина охвачена солнцем… Но всё же стоит для начала позавтракать, что скажешь? Распорядись, пожалуйста, а то я умираю с голоду!
Всплеснув руками, Магдалена поднялась с кровати, и, ненадолго задержав взгляд на девушке, подивилась тому, откуда у неё взялось столько энергии и сил. Последние недели она походила на призрака, а теперь её было не узнать. Словно пастухи привезли назад совершенно другую девушку, готовую встретить новый день с улыбкой, а не слезами.
— Поторопись, пожалуйста, Магда! У нас сегодня много дел. Я бы хотела съездить в гавань, на прогулку. Ах, да, кстати… сообщи мне, если лорд Стерлинг пожелает меня видеть.
Пообещав всё исполнить, нянька второпях покинула спальню. Оставшись одна, Амелия сделала глубокий вдох, огляделась, а затем подошла к огромному зеркалу и взглянула на своё отражение. Это была она — живая, тёплая, прежняя Амелия — такая, какой её хотел бы видеть отец. Не рыдающей над собственной горькой судьбой, а сильной и смотрящей только вперёд незатуманенным взором.
Вспомнив вдруг слова Диомара, казавшегося ей теперь удивительным сновидением, она взглянула на себя иначе. Он назвал её очаровательным созданием, олицетворением жизни. И он сохранил ей эту самую жизнь. Он, человек, которого опасалось всё королевство, сжалился над дочерью мятежника. Почему? Он так и не объяснил.
А она была жива всё-таки, жива и готова продолжать свой путь, куда бы он её не завёл. Покрутившись немного перед зеркалом, девушка перекинула длинную прядь волос на плечо и улыбнулась, ощутив, как под ладонью гулко забилось сердце. Пришли служанки, чтобы помочь ей одеться, счастливые оттого, что молодая хозяйка выздоровела; так и началась привычная будничная суматоха замка.
***
Её нисколько не смущали частые отъезды мужа, более того, без Стерлинга она ощущала больше свободы, так было даже удобнее, чем день за днём видеть его угрюмую физиономию рядом. Правда, первые дни он провёл в замке, и Амелии пришлось общаться с ним, насколько это было возможно. Выслушав короткий рассказ о том, как она заблудилась, потеряв замок из виду, мужчина даже не изменился в лице. Амелия испугалась, что он ей не поверил, но в любом случае Стерлинг никогда не сумел бы доказать обратного. К тому же убедившись, что с супругой всё в порядке, и её здоровью ничто не угрожает, он сообщил о скором деловом отъезде на большую землю, заверив при этом, что через пару месяцев король ожидал его на приёме вместе с женой в честь возведения в титул барона. Пожав на это плечами, Амелия едва выдавила из себя улыбку. На её вопрос о герцоге Камберлендском, Томас коротко написал, что сын короля хранит молчание и о ней не вспоминает.
Пока Стерлинг находился дома, Амелия часто сталкивалась с ним в стенах замка. Поднимался он рано, задолго до завтрака, затем занимался делами, время от времени посвящая в них жену. Так Амелия привыкла общаться с Дарнли, которая теперь казалась к ней более расположена, чем при знакомстве, или с управляющим Биттоном, следившем за домашним порядком. Ощутив себя полноправной хозяйкой Финнага. Леди Стерлинг скоро отыскала общий язык со всей прислугой, несмотря на то, что большинство из них не были расположены к общению. Впрочем, этим они вполне соответствовали своему хозяину.
Лишённый голоса много лет назад Томас научился управлять людьми и делами так, чтобы его понимали и беспрекословно подчинялись. Иногда Амелия со стороны наблюдала за ним, ощущая где-то глубоко в душе сострадание к этому закрытому человеку, которому так симпатизировал её покойный дядя. Стоило признать, он всё-таки был хорош, её супруг, но Стерлинг был занятым, довольно торопливым и твёрдым, имел репутацию сурового, но справедливого мужчины — в глазах тридцатисемилетнего будущего короля Великобритании он казался идеальным подданным и отличным торговцем.
Он не был заинтересован в исполнении супружеских обязанностей, судя по тому, что к середине февраля он так ни разу и не пришёл к ней в спальню. В конце концов Амелия перестала засыпать с мыслями о том, почему он пренебрегал ею. Возможно, она не была для него достаточно привлекательной или, что забавней всего, его вовсе не интересовали женщины. Но так было даже лучше, их взаимное отчуждение устраивало всех, и, несмотря на вздохи Магдалены, Амелия прекрасно чувствовала себя и без его внимания. Оно попросту было ей не нужно.
Тогда же, в конце февраля, после отъезда Стерлинга на большую землю Шотландии, она снова ощутила себя свободной пташкой, вольной делать всё, что ей заблагорассудится. Возобновились частые прогулки верхом, она припомнила даже свои умения в охоте и стрельбе. Тут не возражала даже Магда, решив, что лучше уж её девочка останется такой, упрямой и жизнелюбивой. В тот особенно пасмурный день, когда Амелия решила выбраться в Сторновей в сопровождении Магды и братьев Лионелл, гавань казалась особенно оживлённой.
В этот ранний час на улочке под названием Франсис, недалеко от мемориальной церкви Святого Мартина, где находился один из крупнейших рынков на Гебридах, яблоку негде было упасть. Домохозяйки с корзинками спешили на базар, дамы выходили подышать после мессы из церкви Сан-Колумба, тут же торопился прогнать своё стадо овец пастушок, а между прилавками на рынке бегали и смеялись крестьянские дети.
Много раз Амелия посещала гавань и прогуливалась по местным улочкам. Кое-кто из купцов на базаре привык видеть её в компании Магдалены и теперь, как и подобает, вежливо приветствовал супругу барона Стерлинга. Она не обманывалась тем, что видела здесь, будь то пасмурный день, когда горожане предпочитали оставаться в домах, или погожее утро, когда солнечное тепло согревало гавань, и всё вокруг казалось оживлённым и чистым. Амелия одинаково приветствовала как очередного иностранного купца, так и протянувшего руку и выпрашивающего милостыню старого одноногого моряка, который сидел обычно у ворот церкви. Чумазые беспризорники сновали по рынку, норовя выкрасть на завтрак хотя бы яблоко, так же и старухи, косматые и сгорбившиеся в грязи по дороге на базар, в одеждах из лохмотьев, бездумно бродили по окрестностям, где никто не обращал на них внимания. Амелия старалась подавать милостыню каждому нуждающемуся, в ответ она слышала слова благодарности и обещания помолиться за неё, и всё же её подачки ничего не могли изменить. Несмотря на скудную жизнь крестьян на Гебридских островах,