Музыка Гебридов
Шрифт:
— Условия ясны, дорогуша, но что же такая благородная мадам может получить от нас, презренных грешников?
— Я прошу о встрече в непринуждённой обстановке, вот и всё. Только вы и я.
— Зачем?
— Хочу поговорить. Хочу знать о вас больше. И о вашем капитане тоже.
Несмотря на то, что Мегера снова засмеялась, едва ли не держась за живот, мистер Скрип сохранил суровый взгляд и строгий тон голоса:
— Это весьма и весьма опасное занятие. Зачем вам знаться с пиратами? Мы разбойники, а не дворяне, миледи!
— А я — дочь предводителя якобитского восстания против ганноверской династии Его Величества короля Георга! — процедила Амелия, яростно посмотрев на пиратов. — С его подачки мою семью уничтожил Камберлендский мясник! Я могу быть женой королевского подхалима, однако я не перестаю быть дочерью своего отца.
— Хочешь сказать, что ты достойна нашей компании, «дочь отца»? — Мегера смерила её пристальным взглядом. — Но мой товарищ прав, пташка. Это рисковое дельце, и тебе не нужно с нами разговаривать.
— Нет, нужно! Когда-то очень давно я поклялась быть достойной памяти отца и добиваться желаемого, чего бы мне это ни стоило. А теперь я желаю увидеть вас снова. Вы спасли меня тогда, ваш капитан не взял меня заложницей и отпустил, и вот, я сама пришла к вам. Так отчего же вы не можете уделить мне немного времени?
Старого пирата её слова вряд ли могли впечатлить. Он упрямо возражал, но Мегера, немного поразмыслив, вдруг сообщила:
— Хорошо, пусть так! Ты болтаешь смело, и мне это нравится. К тому же, случись что, это будет на твоей совести. Я согласна поговорить, раз ты так желаешь. Приходи одна завтра, после вечерни, к таверне «Бычья голова», что возле городского парка находится, на улочке Ламонт-Ла.
Сказав это, она упрямо двинулась прочь, а за ней поспешил мистер Скрип, поругиваясь и пытаясь возразить, на что пиратка твёрдо заставила его заткнуться.
— Но я не могу покинуть замок вечером, к тому же без сопровождения! — воскликнула Амелия обеспокоенно.
— Это твои проблемы, пташка. Если хочешь поговорить, ты будешь там вовремя. А теперь прощай!
Когда они скрылись за поворотом, Амелия поспешила возвратиться на рыночную площадь, чтобы не вызвать у Магдалены и братьев Лионелл больших подозрений. И она до сих пор не могла поверить в то, что случилось! Она выследила приближённых самого Диомара, да и Мегера согласилась встретиться с нею! Во что именно она ввязывалась и с какой целью, она пока и сама не понимала. Но столкновение с Диомаром и его шайкой не могло пройти бесследно, и то, что произойдёт потом, может навсегда изменить её жизнь.
Чуть позже, сидя в повозке рядом с болтающей Магдаленой, которая укоряла её за неподобающую беспечность, Амелия мысленно произносила блаженную молитву и едва заметно улыбалась. Она ещё никогда не ощущала себя настолько живой.
Глава 15
Она до сих пор с трудом могла объяснить, откуда появилась эта странная тяга к людям, которых иные старались избегать. Возможно, дело было в капитане Диомаре, ведь именно его фантом мелькал в её снах, его образ преследовал и долгое время не отпускал. В конце концов это он пощадил её, ничего не попросив взамен. Или же она действительно сошла с ума, раз ощутила себя достойной компании пиратов. Они не казались ей опасными, несмотря на угрозы Мегеры, Амелия ощущала скорее волнение, чем страх. Хотя всё это могло быть лишь остаточным впечатлением, но в тот день она решилась на встречу.
Продумать побег из замка в сумерках оказалось куда проще, чем отыскать подходящий подобной авантюре костюм. Амелия не решилась надевать платье для верховой езды, в котором обычно совершала прогулки или охотилась, так что пришлось импровизировать. К счастью болтливая прачка даже не заметила, как после стирки исчезли штаны и старенький полосатый редингот Клейтона, который он не носил уже полгода из-за обилия дыр. Сообщив Магдалене о намерении провести вечер за книгой и наказав не беспокоить её до утра, Амелия довольно рано ушла к себе, заперев притом дверь спальни.
Она понимала, что уже сильно опаздывала, поэтому с тревогой наблюдала из окна за розовым закатом. Наконец она решилась, сил и терпения выжидать дольше попросту не было: переоделась в свободную белую рубашку и вещи Клейтона, дополнив свой костюм высокими сапогами с цветными отворотами, вышла в коридор и, бесшумно преодолев лестницу, юркнула в полутьму кухни. Сердце девушки бешено колотилось, похолодели руки, но предвкушение удачной вылазки оказалось сильнее страха, и она выбралась во внутренний двор замка через неприметную дверцу в дальнем углу кухни. Со своей стороны она хорошо видела братьев Лионелл, как и всегда дежуривших на стене на приличном расстоянии друг от друга. Несколько факелов освещали двор, но не вход в конюшни. Амелия знала, что без лошади не было смысла даже думать об этой опасной поездке в гавань. Поэтому пришлось очень осторожно пробираться к стойлам, благо её серая кобылка была спокойна и стояла смирно, пока Амелия не без труда пыталась её оседлать. Несмотря на то, что седло было достаточно тяжёлым, через несколько минут дело было сделано. Амелия вывела лошадь через узкую тёмную арку в стене замка, пока Генри Лионелл зевал, отвернувшись в другую сторону.
Стемнело быстро. Несмотря на удачу и довольно тёплую погоду Амелия всё же чувствовала тревогу. Дорога до Сторновей, что вела через Агамор, «большое поле» — холмистую местность с бессчётным количеством озёр — была самой быстрой и безопасной, и занимала не более полутора часов пути. За всё это время девушке не попался навстречу ни один путник. Промелькнула парочка тихих деревушек, и не более. Она уже проезжала этой дорогой, но то было днём, когда пейзаж постепенно надоедал однообразием. Сейчас же, едва солнце село, всё вокруг показалось ей чужим. Благодаря рассыпанным в небе ярким звёздам местность хорошо просматривалась, и на фоне чернеющих стоячих камней в долине, скал и розоватого небосвода пейзаж приобретал поистине сказочный вид. Однако на любование сумерками у девушки времени не оставалось.
Она въехала в город с запада и вскоре отыскала нужную таверну. Это был рыбацкий квартал, и запахи здесь стояли соответствующие, но Амелия и носом не повела под своим капюшоном. Заведение выглядело довольно убого, как и многие строения за пределами городского парка, одна только скрипучая вывеска с названием таверны и изображением бычьих рогов напоминала о том, что здесь находилось. Тяжело вздохнув, Амелия спешилась, сняла перчатки и оставила кобылу возле коновязи. Оглядевшись, она заметила лишь нескольких неприметных прохожих и даже одного смеющегося джентльмена в сопровождении женщины известной профессии. Из узеньких открытых окон таверны доносились негромкие голоса, с улицы даже чувствовался приятный запах жаркого.
И вдруг Амелия замерла на месте. Ей стало так страшно, что ноги будто вовсе отнялись. Она стояла около лошади и не могла заставить себя сделать шаг в эту чужую, неизвестную и опасную жизнь. Между тем невесть откуда возникло в голове воспоминание об отце: он с его товарищами-мятежниками обожали ночные посиделки у камина в большой компании, когда домашняя наливка текла рекой, и не смолкал их звучный грохочущий смех; как она — маленькая, семилетняя девочка — восседала на коленях у кого-то из родни и наблюдала за ними со счастливой улыбкой. Она и не думала, что от подобных воспоминаний станет так тяжело и горько. Поэтому девушка сделала над собой последнее усилие, глубоко вздохнула и толкнула деревянную дверь на ржавых железных петлях.