Ещё говорят, что и это, мол, я сказал.Что, дескать, продаться нетрудно – если продаться.Язык мне отрезать – не русский, так вот хоть… датский.Понятно, скандал – я и сам говорю: скандал.Конечно, Вас купят, я зря так, я пошутил,Вас купят за то же, за что покупают фрукты,пирожные, женщин… и купят, и скажут ух ты —за эти же деньги: металл, он и есть металл.И всех-то нас купят, и всем-то нам поделом —за эти же деньги, других у них не бывает:которыми платят в кино, в кабаках, в трамваях,в киосках – табачном, скажем… тут, за углом.За эти же деньги: вот водка, вот колбаса,вот свежая пресса, вот старенькая принцесса,вот Ваша последняя (очень надеюсь) пьеса,вот смысл нашей жизни, вот счастье, вот небеса.
«Где-то совсем
под рукой… помню, там были слова…»
Где-то совсем под рукой… помню, там были слова:тб-та-та-тб-та-та-тб-ветер-хотел-уезжать,тб-та-та-тб-та-та-тб-не-соглашалась-трава —путаясь сразу во всём: числах, родах, падежах.Дальше – уже о другом, или о том же ещё,или ещё не о том, или уже не о том —всей нашей жизни насчёт: я её поднял на щит,ну и… не знал, как мне быть с этим тяжёлым щитом.Тб-та-та-тб-та-та-тб – дальше был просто пробел:сколько я прубыл и где – всё это даже не суть,всё это ветер забыл: помнил, не помнил – забылпро опустевшую сеть, про моё не обессудь,про по чужим небесам, про по чужим адресам,про по лугам, по лесам…Где-то совсем под рукойбыл ведь листочек с такой длинной-предлинной строкой!Может, и не записал. Может, и не написал.
«За любой случайный адрес…»
За любой случайный адрес,за любой случайный образ,за початый леденец(буря-мглою-небо-кроет —появился-астероид —вот-и-сказочке-конец) —уцепись…и полетели,где качались тихо ели,знать бы, кто они такие,извиняюсь, времири…от токая до текилы,от текилы до зари.Знать бы, что они за фрукты,за субъекты, за конструкты —знать бы, что у них внутри!Но, конечно, не удастсяизловить их у дверей…не удастся разрыдаться,не удастся проводить их,этих лёгких, этих диких,этих ветхих времирей!День пока ещё ершится,но за что ни уцепись,вырывается вещица,и сдаётся временщица —жизнь, как ты ни торопись…и невнятна ско-ро-пись.За морями, за лесами,под чужими небесамимы писали, кончен труд —мы писали, мы писали,наши пальчики устали,скоро пальчики замрут.
«Ясное дело, я тоже могу по-другому…»
Ясное дело, я тоже могу по-другому:всякую мысль приструню наконец и – сумею:буду привязывать строчку к воздушному змею,к детскому шуму привязывать, к птичьему гаму…ясное дело, я тоже могу по-другому.Буду привязывать старую, значит, лошадкук шпилю собора, и самую свежую шутку —значит, к решётке…А после, со всем этим справясь,я и для сердца найду подходящую привязь —крепкую прихоть какую… такую-сякую,стану служить, говоря: я служу и ликую.Все-то мы живы верёвочкой, лентой, цепочкой,все-то мы славим и славим свою несвободу,все распеваем ручными сверчками за печкой —вот изменюсь, значит, в корне и тоже так будуили не буду… опять не явившись к обеду.Дело напрасное – умничать, нервничать, дуться:если мы дети, так пусть уж и мир распадётся,как пирамидка, на праздные плоские диски,снова не станет порядка, растает единство:вот, укатились – и пахнет изменой, крамолой!А соберёшь ли… да кто ж тебя знает, мой милый!
Из сербских песен
1
Вымерзла водица, ты говоришь.Некуда податься, ты говоришь.А пойдём осокой, где водоём,по траве высокой в сердце твоём —по траве высокой в сердце твоём.Нету ни травинки, ты говоришь,в сердце у Йованки, ты говоришь.А пойдём долиной: лёгок подъёмпо горе зелёной в сердце твоём —по горе зелёной в сердце твоём.Нету ни тропинки, ты говоришь,в сердце у Йованки, ты говоришь.А летим с тобою, поводырём,в небо голубое в сердце твоём —в небо голубое в сердце твоём.Нету ни кровинки, ты говоришь,в небе у Йованки, ты говоришь.Так зажжём все свечи и будем вдвоёмна последней встрече в сердце твоём —на последней встрече в сердце твоём.
2
В белой метели голуби летели,голуби летели – ах, благодать,голуби летели, голуби метели:нечего дать им… но – ах, благодать!Ехали сани, бубенцы плясали,бубенцы плясали – ах, благодать,бубенцы плясали, душу вытрясали:нечего дать им… но – ах, благодать!А из дальней дали две слезы бежали,две слезы бежали – ах, благодать,две слезы бежали, жизнь опережали:нечего дать им… но – ах, благодать!Над слезами сжалясь, ангелы кружились,ангелы кружились – ах, благодать,ангелы кружились, в сердце отражались:нечего дать им… но – ах, благодать!
17 марта
Ю.В.
А вот тут тебе – значит, к празднику —…что-нибудь.То, что собрано мною в пригоршню – нет, в щепоть:это, стало быть, одна памятка – чтоб забыть,это, стало быть, одна песенка – чтоб не петь.Потому что… да знать бы мне ещё – почему!Потому что плывём по-прежнему мимо вех,потому что бросаем яблоки за корму,потому что не получается – на словах.Но на пальцах не буду пробовать: не учён,а когда не учён да пробуешь – дело швах.И к тому же я всё равно ведь тут – ни о чём,а когда ни о чём, то лучше уж на словах!На словах, дорогой, на старых моих словах,на качелях, значит, заоблачных – или нет,каруселях… на львах, на тиграх и на слонахпокатаемся по планетам и меж планет —покатаемся за околицу, за черту,да воротимся – на горящую на свечу:вдруг, дружок, да заденем клавишу на лету,или, скажем, струну заденем… молчу, молчу.
«Там пока ещё не враг ты…»
Там пока ещё не враг ты,там на завтрак будут фрукты,а тебя уносит поезд.Там, одевшись посветлее,несмотря на время злое,выйдут посидеть в аллее,а тебя уносит поезд.Там, забыв, что, аты-баты,все давным-давно убиты,новые дадут обетына окраине субботы,а тебя уносит поезд.Станут жить (и с Богом, с Богом!) —то по звёздам, то по книгам,но потом, под новым флагомперессорившись друг с другом,все получат по заслугам,а тебя уносит поезд.И отправятся в смятеньипрямо нб небо их тении получат сыр в сметане.А тебя уносит поезд…а тебя уносит поезд,а тебя уносит поезд —до свиданья.
«Я написал да забыл, то есть не написал…»
Я написал да забыл, то есть не написал —нащебетал, накурлыкал, на… – как-у-вас-там:я ведь слуга облаков, я ведь неба вассал,я ведь слуга облаков из числа дураков.Я ничего не храню – никогда не хранил:что же хранить, не имея… а я не имелтут ничего, кроме баночки чёрных чернилза обшлагом рукава, где цветы и трава.Я никого не люблю – никогда не любил,ибо никем не владел, а владел – охладел,только над тем и трясусь, как упрямый дебил,что не имеет цены, – драгоценные сны.Крутится плёнка – и сходит с ума кинозал:вот и достаточно счастья в луче золотом.А написал, так… подумаешь, кто ж не писал:парочка свежих манжет да бродячий сюжет!
«Ничего мне не надобно, рыбче…»
Ничего мне не надобно, рыбче,ничего мне не надобно… – робчевсех на свете склоняю чело,не заказывая – ничего.Не заказывая, не завязывая,ибо жизнь – одноразовая —скоро-скоро сорвётся с крючкаи – пока!Столько много мы тут надурили,столько много нам тут надарили,что последних трёх тактов кадрилидожидаться уже невтерпёж,и они от меня не зависят,но висят в ослепительных высях —там, где пламя чудак один высеки куда я, простите, не вхож.Не пеняя на практику визовую,ничего, говорю, не заказываю:ни валют, ни билета на скорый,ни гонца – ни с наградой, ни с карой,ни порядка в неровной строфеи ни музыки в этом кафе…
«С этим можно не делать совсем ничего…»
С этим можно не делать совсем ничего —это для красоты, это я Вам на счастье:чтобы в Вашей судьбе мог случиться… случаться,совершенно ненужный Вам праздник, – а всё ж!На какой-нибудь улице Старых Надеждили Прежних Обид, в три часа пополудни,да прервутся вдруг Ваши кромешные будни,да слетятся к Вам полусмешные слова —из времен поклонения Вашим шагам,поклонения шелесту Вашей одежды,из безгрешного нашего с Вами однажды,безутешного нашего с Вами тогда,да поднимут Вас эти слова в небеса,да закрутят-завертят Вас справа налево!А что дальше – да вот… покрошите им хлебаили что у Вас есть.Или то, чего нет.