My December
Шрифт:
Промахивается и летит назад, вниз по длинной лестнице. Лежит на полу и плачет - горькими, большими слезами. Больше нет сил, ни на что нет.
Сумрак охватывает замок, напоминая: близится вечер, поторопись. Девушка лежала бы так целую вечность, наконец найдя способ забытья, но адреналин толкал ее дальше.
“Иди, иди, иди”.
И она шла дальше, волоча ватные, тяжелые ноги. Сама не понимая, куда идет и зачем. Просто неслась мимо удивленных учеников, закрыв лицо руками.
Смех, радость и веселые разговоры. Гермиона готова была ударить
Девушка остановилась посреди лестничной площадки, ведущей на Астрономическую башню. Грудь тяжело вздымалась. Усиливающий ветер плетьми хлестал по незажившему телу. Это могло бы вызвать боль, не будь ее решимость настолько сильна. Не будь кровь такой быстрой и нарастающей. Не билось бы сердце так учащенно. Так, что раз, и замрет от усердия.
“Сейчас или никогда”.
Глупые, бессмысленные слова сейчас. Простые, непонятные обычным людям. Непонятные для тех, кто сидит сейчас дома и пьет чашку чая, смотрит в окно или делает уроки. Не понятны для тех, кто знает, что такое радость.
“Сейчас или…”.
С каждым выдохом из нее будто выходили остатки здравого смысла. Ничего больше не имело право жить.
Вытекала жизнь. Легкими парами воздуха, бесконечным потоком слез. Всхлипами, раздирающими горло.
— Я так больше не могу! — прошептала она жалобно, отчаянно, как будто бы сдалась, сломалась.
Гермиона знала, что может сломать чью-то жизнь своим уходом, так же, как недуг отца сломал ее.
Дрожит всем телом, рыдает. Захлебывается в своих страданиях, ощущая невероятной тяжести груз за спиной. Медленно подходит к ограде, опираясь руками об нее. Холод, который заставляет кровь остановиться, пробирается сквозь одежду, заполняя голову. Чем? Страхом, безумством и ненавистью к себе.
Дрянь.
Длинными пальцами обхватывает поручень - крепко. Так, что другому человеку не разжать. Приподнимает себя, приседая на выступ. Не с первого раза, нет. Колени подкашиваются, что еще секунда, и Гермиона упала бы на пол, уже не в силах подняться. И это было бы лучшим действием за вечер. Остаться живой, спасенной. Но более никогда не счастливой.
Зачем мы приходим на этот свет? Чтобы быть здоровыми, любимыми, любящими, честными и открытыми - счастливыми. Бывает, человек вдруг теряет все это и понимает, что жизнь больше не имеет смысла. Что у него не осталось никаких целей. Что все - бесконечно и бессмысленно. Почему же тогда прощание с собой - грех?
Сильно прижимается к столбу, становясь на ноги. Одно неправильное движение, и девушка полетит вниз, не успев и моргнуть.
Холодный поток воздуха развевал ее юбку и рубашку. Волосы попадали в мокрое лицо, которое безнадежно смотрело вдаль - туда, в нескончаемые леса. Как бы Гермионе хотелось побежать, скрыться там. И больше никогда не показываться людям - стать дикой. Но было уже поздно, слишком поздно.
Грейнджер всегда думала, что в смерти есть что-то величественное,
Гермиона наклонилась еще больше - теперь ее туловище нависало над землей. Она ожидала почувствовать животный страх, желание изменить решение…
Снова ничего. Снова пустота, гноящаяся в ее голове. Такая опасная и всепоглощающая.
Мерлин, как же она устала от этого “ничего”, как же она устала от бесконечной череды мгновений, черных и белых полос, любви, злости, боли, чужого счастья… Она устала жить.
Девушка смотрит на землю - далекую отсюда, манящую. И тут же появляется фобия - сильнейшая боязнь высоты.
– Господи…
Голос дрожащий, не слышный никому, кроме нее. Хриплый, сдавленный.
– Господи… прости…
Белый снег ровно лежит на листьях, которые еще не успел сдуть ветер. Рябь проходит по озеру, создавая красивый звук. Но он не в силах перекричать вопли птиц, которые чуют гибель. Гибель ученицы.
Гермиона стоит, кричит. Вместе с животными, рыдая.
Нет смысла жить, нет.
“Давай же!”
— Прощайте, — прошептали ее губы, прежде чем девушка отпустила онемевшие пальцы, чувствуя, как ветер ласкает ее лицо. Это был конец.
Руки дрожали - чаще, чем обычно. Колени тряслись - быстрее, чем привычно. А сердце замерло, словно чувствуя, что это - последний день жизни, мучительно долгой и ужасной.
Голова отключается, а душа вылетает из ее тела.
Самоубийство - грех. Непростительный, смертельный. Полет в пустоту и перемещение в другой свет.
Шаг.
Руки отпускают поручень. И, прежде чем почувствовать свободу под ногами, в мыслях появляется всего одно короткое слово - жить.
“But everything looks better, when the sun goes down
Но теперь всё кажется красивее, когда солнце опускается за горизонт
I had everything, opportunities for eternity and I
У меня было всё, возможность жить вечно.
could belong to the night
И я могла принадлежать ночи”
Комментарий к
Приветствуется критика в любой форме. Оставляйте, пожалуйста, комментарии.
========== Часть 14 ==========
Холодный, выпускающий ядовитый пар ветер опускает девушку вниз - в дальнюю пустоту, на приближающуюся землю. Сердце замирает, а глаза закрываются, тяжелый хрип вырывается из груди.
Холодная рука резким движением обхватывает запястье и тянет тело на себя. Но девушка уже почти ступила в неизвестность и теперь чуть ли не свисала с веранды вниз. Одной рукой она схватилась за спасителя, а другой мертвой хваткой вцепилась в перила. Ноги раскачивались внизу, и Гермиона отрывисто кричала, цепляясь за выступы. Человек упорно пытался спасти старосту, вытягивая ее к себе. Девушка неистово заорала, когда сильный парень полностью вытянул гриффиндорку, подтянув на руках. Они вместе завалились на холодный пол, охнув.