Мы - драконы + Бонус
Шрифт:
— Почему тогда она отвергла тебя? — Дастиана неумолимо клонило в сон.
— Потому что я идиот, снова выбрал внешнее, а Иви это сразу поняла, она ведь всегда умела смотреть прямо в душу. Она любила меня, а я бездарно все про… — Эйнар не договорил и умолк. Дастиан сочувственно вздохнул и не заметил, как уснул.
Глава 2
Принцы проснулись, когда солнце уже давно встало, под окнами копошился Лаг, где-то вдалеке пофыркивал морав. Дастиан вскочил с лежанки, словно и не было никакого падения, Эйнар тоже выглядел выспавшимся.
Они
— А где ваша дочь, Лаг? — спросил Дастиан перед тем, как обернуться.
— К бабке ухала, вчера еще, — простодушно ответил тот.
— Как вчера? — не понял Эйнар. — Она же в соседней комнате спала!
— А, ну да, — поспешно закивал лесник, — я это и хотел сказать, что спала, спала, а потом раненько встала, и только ее и видели.
Поняв, что ничего больше от него не добиться, принцы попрощались, и уже через минуту летели над Лаэлем, их мощные крылья разрезали воздух, словно саи в руках умелого мастера.
Во дворце, как и говорила Нилеса, царил натуральный переполох. Все куда-то спешили, бежали, торопились, и лица у всех были, соответственно, хмурые и сосредоточенные. Его светлость король Гастон тоже выглядел хмурым и сосредоточенным, а ведь обычно он веселый, и шутки сыплются из него, как крупа из прохудившегося мешка. Король поспешил навстречу молодым драконам, поприветствовал геронского принца и склонил голову перед амираном.
— Боюсь, мой дорогой, нам придется обручить вас без невесты, — беря Дастиана под локоть и отводя его в сторону, зашептал Гастон. Он являл собой тип истинного лаэльца, был смугл, черноволос и обходителен. — Моей дочери нездоровится, и она не сможет присутствовать на церемонии.
Дастиан с трудом скрыл рвущееся наружу ликование, несколько неуместное для выражения пространных сожалений по поводу хворающей невесты, которыми он осыпал Гастона. Но тут к его светлости подошел один из дворцовых служителей, поклонился, шепнул что-то королю на ухо, и тот, явно испытав громаднейшее облегчение, повернулся к будущему зятю.
— Принцессе стало лучше, мой амиран, ее уже готовят к церемонии.
А вот скрыть разочарование оказалось сложнее. Впрочем, Дастиан справился и с этим. Как знать, может он и привыкнет когда-нибудь ко всем этим моральным реверансам, если Арчи и Лерр все же умудрятся сбагрить ему трон? С другой стороны, дядя Эррегор ни разу не утруждается что-то изображать, ведет себя, как считает нужным и при этом прекрасно справляется с обязанностями амира.
Вот только дядя Эррегор, как и его отец Хазадар, да и как отец Эйнара король Сагидар, женились на любимых девушках, их дети родились от любимых жен, один Дастиан влип в этот договорной брак, как жук в лесной мед…
Дастиан с Эйнаром в ожидании невесты стояли у трона в большом зале, Дастиан рассматривал вычурно инкрустированные позолотой колонны и потолочные балки лаэльского дворца — Гастон любил роскошь — и размышлял, что ему нравится больше: геронская лепнина или лаэльская позолота. Эйнар просто скучал и смотрел в окно.
Внезапно присутствующие оживились, и в зал вошла процессия, возглавляемая его светлостью Гастоном Архат-Рийялом. Он вел под руку невысокую щупленькую девушку, хотя правильнее было сказать тащил, а еще правильнее, толкал, одной рукой держа ее за локоть, а другой упираясь дочери между лопатками. С другой стороны дочь вела королева Асия. Поймав озадаченный взгляд амирана, его светлость ободряюще улыбнулся, и Дастиан так и не понял, кого Гастон пытался подбодрить. Эйнар, подозрительно прищурившись, молча наблюдал за шествием.
Лицо невесты по лаэльскому обычаю было скрыто полупрозрачной накидкой, для верности закрепленной на голове обручем, а сама она завернута в сотню немыслимых одеяний, что всегда озадачивало Дастиана. В Эрдамане тоже жарко, но там никто не кутает молоденьких девушек в бесконечные рулоны ткани.
Даже за накидкой было заметно, как сильно нездоровится принцессе. Распухший нос, слезящиеся глаза, девушка подошла ближе и несколько раз звонко чихнула, а затем шумно шмыгнула носом. Гастон посерел, Эйнар закусил губу, Дастиан едва не расхохотался. А у них тут живенько, он уж думал, умрет от скуки.
— Право, ваше высокородие, вам не следовало подниматься с постели даже ради меня. Помолвку мы заключили бы, и не утруждая вас необходимостью присутствия, — поклонился он принцессе, протягивая руку.
В его ладонь легла еще совсем детская рука с обломанными неровными ногтями, пальцы невесты, несмотря на теплынь, были холодными, как лед, и так дрожали, что Дастиан невольно почувствовал жалость. Принцесса еще совсем дитя, ребенок болен, а глупые обязательства подняли ее на ноги и погнали сюда, чтобы засвидетельствовать их обоюдное равнодушие к браку, щедро сдобренному крепким лаэльским настоем из дубовых бочек.
— Ваша светлость, принцесса едва держится на ногах, — обернулся он к Гастону и королеве, продолжая держать невесту за руку. Девушка и правда дрожала уже вся, и тут он почувствовал, как его ладонь в ответ легонько сжали холодные пальцы.
— Поверьте, мой амиран, еще с утра ее высокородие была абсолютно здорова, — чуть ли не сквозь зубы процедил Гастон и махнул церемонимейстеру. — Начинайте.
После того, как Дастиан Болигард и Аселин Архат-Рийял были объявлены женихом и невестой и обменялись обручальными амулетами, жениху следовало поцеловать невесту. Но та вдруг так расчихалась, что Дастиан готов был отходить Гастона, хоть тот и годился ему в отцы.
— Немедленно отправляйтесь в постель, Аселин, — сказал он непререкаемым тоном, выпуская ее руку, — и поскорее выздоравливайте. Вам следует себя поберечь, коль уж здесь никому больше нет до вас дела.
— Спасибо, ваше высочество, — прошептала невеста и, еще раз прикоснувшись к ладони Дастиана, на этот раз с благодарностью, стремглав понеслась к выходу. За ней потянулась вереница сопровождающих, Дастиан с непонятным чувством смотрел вслед.
Он только что дал обещание жениться на совсем чужой ему девушке, незнакомой, нежеланной и совсем ему не интересной. Если бы Ивейна была больна, он сидел бы у двери ее покоев и сходил с ума от беспокойства, а здесь всего лишь вежливое участие. Видно, на роду ему написано не познать счастья в семейной жизни. Дастиан взглянул на Эйнара, и они оба тяжко вздохнули.