Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом
Шрифт:
В разные годы было проведено много экспериментов, сравнивающих музыкантов и немузыкантов в разнообразных ситуациях. В этой последней части я обрисовала некоторые из самых известных областей поведения и способностей, которые можно считать перспективными. Нужно проводить больше исследований, чтобы узнать точные причины, по которым музыканты лучше проявляют себя в этих областях. Это помогло бы разобраться, как обучение музыке оказывает положительное влияние на мозг и поведение и какие выводы можно сделать для обучения в будущем {154} . Пока нам удалось продемонстрировать, что музицирование в течение жизни влияет на наш ум; как именно это происходит – загадка, которую предстоит разгадать.
154
Zatorre, R.J. (2013), ‘Predispositions and Plasticity in Music and Speech Learning: Neural Correlates and Implications’, Science, 342 (6158), 585–589.
Нарушение обработки музыки
Теперь я перейду к противоположному концу спектра и расскажу о людях, которым трудно
Цель этого раздела – заставить всех, а особенно музыкантов, посмотреть в глаза реальности: мы все музыкальны. В западном обществе воспитывают на стереотипном понятии «музыкальности» и «музыкантов», которое на самом деле означает «специалистов». Надеюсь убедить вас, что музыкальные способности, которыми мы обладаем во взрослом возрасте, на самом деле поразительны. И один из лучших способов доказать это – подчеркнуть ценность этих способностей, рассмотрев отклонения от их обычного развития – так называемую амузию. Те немногие, у которых встречается амузия, испытывают настоящие и конкретные трудности в обработке музыки; при этом у них отсутствуют проблемы со слухом или другие заметные нарушения в познавательной, эмоциональной или социальной сферах {155} . Мне посчастливилось пять лет изучать это редкое нарушение, и я опишу жизнь людей, лишенных способности легко обрабатывать музыку.
155
Stewart, L. (2011), ‘Characterizing Congenital Amusia’, Quarterly Journal of Experimental Psychology, 64 (4), 625–638.
Типы фальшивого пения
Амузию часто называют отсутствием музыкального слуха, но давайте разберемся в этом понятии. У каждого из нас есть друг, коллега или родственник, ярко воплощающий поговорку «медведь на ухо наступил»; его пение вызывает искреннюю тревогу, и чтобы сберечь здоровье окружающих, его нельзя подпускать к караоке. Но у большинства таких людей нет амузии; в основном они просто не умеют петь.
Лучшей иллюстрацией этого стало исследование канадки Лолы Кадди {156} , проведенное в Университете Квинс. Кадди и ее коллеги спросили у студентов, кто считает себя лишенным музыкального слуха; подняли руки 17 процентов из 2000 человек. Затем исследователи протестировали 200 из этих студентов на амузию (см. описание ниже): лишь у небольшой группы из этих якобы «не имеющих музыкального слуха» людей были настоящие трудности с обработкой музыки. У преобладающего большинства тех, кто считал себя «немузыкальным», на самом деле был нормальный музыкальный слух, просто они не очень интересовались музыкой и считали, что не умеют петь. Почти каждый мой знакомый, уверенный в отсутствии у себя музыкального слуха, упорно думает, что не умеет петь {157} , – обычно из-за суровых оценок школьного учителя, руководителя хора или друзей и родных. Карен Уайз и Джон Слобода {158} изучили взрослых британцев, считавших, что им медведь на ухо наступил, и обнаружили: хотя участникам действительно было трудновато петь, главной их проблемой была недостаточная уверенность в себе. Они лучше пели под аккомпанемент, и в результате авторы предположили, что их трудности нельзя назвать непреодолимыми. Им и большинству ваших знакомых, якобы не имеющих музыкального слуха, пошло бы на пользу несколько уроков пения. Для сравнения, обучение пению людей с амузией привело к сравнительно меньшим улучшениям, а в большинстве случаев тяжелой амузии почти не повлияло на трудность в обработке музыки {159} .
156
Cuddy, L.L., Balkwill, L.-L., Peretz, I., and Holden, R.R. (2005), ‘Musical difficulties are rare: A study of “tone deafness” among university students’, Annals of the New York Academy of Science, 1060, 311–324.
157
Sloboda, J.A., Wise, K.J., and Peretz, I. (2005), ‘Quantifying tone deafness in the general population’, The Neurosciences and Music II: From Perception to Performance (Annals of the New York Academy of Sciences), 1060, 255–261.
158
Wise, K.J., and Sloboda, J.A. (2008), ‘Establishing an empirical profile of self-defined “tone deafness”: Perception, singing performance and self-assessment’, Musicae Scientiae, 12, 3–23.
159
Anderson, S., et al. (2012), ‘Congenital amusia: is there potential for learning? A study of the effects of singing interventions on pitch perception and production of those with congenital amusia’, Annals of the New York Academy of Sciences. 1252, 345–353.
В общем, если человек говорит: «Мое пение звучит ужасно», вряд ли он лишен музыкального слуха; если он так говорит – значит слышит свои ошибки. А человек с амузией скажет: «Друзья и родные думают, что я пою ужасно, но я не знаю, правда ли это».
Проявления амузии
Вас уже вряд ли удивит разнообразие нарушений в восприятии музыки, потому что в ее обработке задействовано такое количество областей мозга. Некоторым людям с амузией трудно воспринимать изменения высоты звуков, а без этого невозможно отслеживать развитие мелодии {160} .
160
Loui, P., Guenther, F.H., Mathys, C, and Schlaug, G. (2008), ‘Action-perception mismatch in tone-deafness’, Current Biology, 18 (8), R331-R332. Williamson, V.J., et al. (2012), ‘Perception and action de-coupling in congenital amusia: Sensitivity to task demands’, Neuropsychologia, 50 (1), 172–180.
У других
Классический пример: человек обратился к доктору с необычной жалобой – внезапно для него стал как-то странно звучать голос Мадонны. Он был большим поклонником этой певицы, но недавно заметил, что ее пение стало портиться. Когда он уловил те же непонятные дребезжащие звуки в старых записях, понял, что проблема может быть в нем самом. Большинство людей не распознали бы в этом признака заболевания, но оказалось, что у него произошел микроинсульт, после которого началась амузия в легкой форме.
Диагноз
«Монреальский комплекс тестов для определения амузии», разработанный командой Изабель Перес, позволяет четко выявить проблему {161} . Человек прослушивает две короткие мелодии и говорит, как они для него звучат – одинаково или нет. Не имеющему амузии довольно легко распознать попадающиеся время от времени «неподходящие» ноты: ведь большинство из них усиленно акцентированы. Удивительное ощущение – сидеть рядом с умным человеком, который слушает мелодию с явными фальшивыми нотами и говорит, что все в порядке. Но люди с амузией совершенно искренни: они просто не в состоянии распознать «неправильные» звуки.
161
Peretz, I., et al. (2002), ‘Congenital Amusia: a disorder of fine-grained pitch discrimination’, Neuron, 33 (2), 185–191.
В отсутствие проблем со слухом амузия может быть врожденной или приобретенной. Правда, по поводу врожденной не все просто: невозможно измерить отсутствие умения, которое не должно было еще развиться, по определению. Но есть несколько документально подтвержденных случаев амузии в детстве; это наводит на мысль, что она может начаться в раннем возрасте {162} .
По нынешним оценкам, (условно) врожденная амузия может охватить примерно четыре процента населения {163} , хотя эта цифра, возможно, завышена {164} . А термин «приобретенная амузия» применяется, когда у человека, прежде не имевшего проблем с музыкой, внезапно появляются сложности с ее обработкой – обычно после травмы головы, инсульта или комы.
162
Lebrun, M.-A., et al. (2012), ‘Congenital amusia in childhood: A case study’, Cortex, 48 (6), 683–688.
163
Kalmus, H., and Fry, D.B. (1980), ‘On tune deafness (dysmelodia): frequency, development, genetics and musical background’, Annals of Human Genetics, 43 (4), 369–382.
164
Henry, M.J., and McAuley, J.D. (2010), ‘On the Prevalence of Congenital Amusia’, Music Perception, 27 (5), 413–418.
Часто встречается такое толкование этой проблемы, как «неспособность понимать музыку или реагировать на нее», но оно вводит в заблуждение. Люди с амузией способны ценить музыку. Моя коллега Диана Омиги {165} изучила типы музыки, которую люди с врожденной амузией слушают в повседневной жизни. Она попросила записывать в дневнике, какая музыка их окружает, несколько раз в день в течение недели, получив оповещение в виде СМС. Участники фиксировали, в какой степени они влияли на выбор музыки, нравилась она им или нет, сколько внимания ей уделяли и как она воздействовала на их настроение и эмоции.
165
Omigie, D., M"ullensiefen, D., and Stewart, L., (2013) ‘The experience of music in congenital amusia’, Music Perception, 30 (1), 1–18.
Многие испытуемые были склонны избегать музыки и предпочитали не включать ее {166} . Но некоторым нравилось, когда радио играло фоном, и с помощью мелодий корректировали свой уровень энергии. Интересно, что одним из самых популярных жанров в группе амузии был джаз, где мелодия не играет такой большой роли, как в поп-музыке, кантри или роке.
Получается, в ситуации с амузией нет определенности; люди с таким диагнозом не испытывают ненависти ко всей музыке и/или не считают ее непонятной. Если подумать, это логично: музыка представляет собой организацию сложных звуков с множеством разных аспектов, способных радовать, например тембры, ритмы или слова. Возможно, вам приносят удовольствие также социальные и культурные аспекты – те преимущества музыки, которые не ограничиваются звуком. Может быть, любимый мотив ассоциируется у вас с первой любовью, мелодия «С днем рождения» – со счастливыми глазами ребенка, задувающего свечи на торте. Глубина, сила и охват музыкой нашей жизни означает, что мы можем достичь симпатии к ней разными путями; но эти пути, скорее всего, будут другими у человека, испытывающего трудности с обработкой музыкальных звуков.
166
McDonald, C., and Stewart, L. (2008), ‘Uses and functions of music in congenital amusia’, Music Perception, 25 (4), 345–355.
Что люди с амузией говорят о себе
Одна женщина, назову ее Пэт, участвует в изучении амузии почти десять лет. У нее большая семья, живущая в изумительной сельской местности Ирландии с богатыми музыкальными традициями. Семье Пэт принадлежит магазинчик, продающий традиционные ирландские инструменты; в детстве она, как ее братья и сестры, училась ирландской музыке и танцам. Брат прекрасно играет на аккордеоне. Но ей никогда не давались исполнение музыки, пение и танцы, хотя она научилась читать ноты. Пэт старалась изо всех сил и занималась часами, но успехов не было, и она никогда не участвовала в концертах общины.