Мы идем на Кубу

Коржиков Виталий Титович

Гавана!

Я вспомнил, что мне заступать на вахту, быстро оделся и только закрепил на рукаве красную повязку, как услышал голос боцмана:

– Трап, трап подавай!

К нам подходил лёгкий кубинский катер, и на нём стояли настоящие барбудос! Я опустил трап. Быстро и немного торжественно к нам поднялись несколько человек. Они протягивали руки и улыбались:

– Буэнос, камарадос! Здравствуйте, товарищи! Навстречу им вышел наш капитан и сразу повёл их в кают-компанию. Один из барбудос, самый молодой, положил мне руку на плечо - такая, видно,

у них привычка - и стал рядом, на пост. Он был в синей форме с лёгкими погончиками, на голове - оливковый берет, а на боку - кобура. Вокруг нас сразу собралось полкоманды.

Пароход медленно двигался по бухте, и справа от нас проходили всё новые дома, площади, поднимались башни.

Молодой кубинец обвёл их рукой, будто открывал нам город, и гордо сказал:

– Хабана.

Так кубинцы называют Гавану. Кто-то спросил:

– А где Фидель? Парень развёл руками:

– Но компрендо... Не понимаю.. .

– Фидель где? Там, там или там?
– показал Иваныч-боцман на разные дома.

– А!
– заулыбался парень и закивал головой.
– Компрендо! Понял, понял! Там!
– и он показал туда, где поднимался купол Капитолия.

– А ты Фиделя видел?

– Си! Да!
– торжественно качнул головой парень.
– В Сьерра-Маэстре! И он похлопал рукой по кобуре. Потом расстегнул её, достал пистолет и, вытащив обойму с патронами, протянул пистолет мне. Пистолет был новенький, но всё же пахнул порохом.

– А ну-ка, дай посмотреть!
– сразу протянулось к нему несколько рук. Каждому хотелось подержать пистолет, который побывал в боях, в Сьерра-Маэстре.

Иваныч-боцман взял его у меня, взвесил на ладони, повернул и посмотрел на клеймо. USA. США. Американский. Видно, в бою добыт.

– Ты Батисту бах-бах?
– Боцман двинул пистолет вперёд, будто в кого-то стрелял.

– Си!
– Парень засмеялся и кивнул головой. Потом взял пистолет, вставил внутрь обойму и, положив его в кобуру, щёлкнул застёжкой.

Наш пароход подошёл к берегу. На причале стояли десятки грузчиков. Они курили большие сигары, размахивали сомбреро и куртками. За дричалом поднималось большое здание элеватора. На его стене громадными чёрными буквами было написано: "Патриа о муэрте!" - "Родина или смерть!"

СУВЕНИР

Как только мы пришвартовались, трап заскрипел и закачался - это вверх побежали грузчики. Чёрные, коричневые, белые. Они расходились по трюмам, взбирались на краны, приплясывали. Казалось, наш пароход превратился в маленькую смуглую Кубу. Я ещё не сходил на берег, но чувствовал себя так, будто уже ходил по Гаване.

Из кают-компании вышли кубинцы, те, что прибыли к нам на катере. Один из них нёс большой портрет Ленина - подарок капитана.

Моя вахта уже кончалась. Дай-ка и я, подумал, сделаю подарок моему товарищу по вахте! Вытащил из кармана значок, на котором был Ленин, и приколол к гимнастёрке молодого кубинца.

– О, мучо грасиа, большое спасибо! Эстэ гранд сувенир! Это очень большой сувенир!
– Он пожал мне руку и заторопился

на катер, на который уже спускались его товарищи.

А меня окружили грузчики, они загудели и стали тянуть ко мне руки коричневые, белые, чёрные.

– О, сувенир! Ленин сувенир!

Я достал несколько значков, и они мигом исчезли. А ко мне уже снова тянулись руки. Что поделаешь? Я вытащил ещё несколько значков, но и они исчезли в ту же секунду.

А грузчики между тем всё больше теснили меня и кричали:

– Ми, ми! Мне, мне!

Я раздал последние значки и оставил только один. "Подарю какому-нибудь пионеру", - решил я. Но грузчики не отставали от меня.

– Нет, - сказал я и спрятал руки в карманы, - это для пионера! Вас много, а значок один.

Тогда один толстый грузчик крикнул что-то и бросился кого-то искать. Все повернули за ним головы и вдруг молча расступились.

Толстяк, пыхтя и отдуваясь, вёл за руку высокого седого мужчину.

– Ему!
– закричали все.

– Почему?
– удивился я и сказал, как кубинцы: - Но компрендо! Не понимаю.

Толстяк взял меня за руку и показал на берег:

– Видишь?

Там стоял ржавый чёрный пароход.

– Это Батиста барко! Батистовский пароход. Он хотел ночью пробраться к нам! А этот человек первым бросился в бой, первым взобрался на судно! Он пионер! Он - коммунист! Он был с Фиделем в Сьерра-Маэстре и на Плая-Хи-рон. Он ранен! Ему! Компрендо?

Нет, всё-таки мне хотелось отдать значок пионеру... Тогда все закричали этому человеку:

– Доставай документ!

Мужчина смутился, но по лицу видно было, что ему хотелось получить значок с Лениным. И он достал завёрнутую в целлофан книжицу. Внутри была маленькая жёлтая фотокарточка. На ней мужчина был настоящим бородатым барбу-до, с длинными волосами и в берете...

Я достал значок, приколол мужчине к рубахе, и он поклонился:

– Грасиа, мучо грасиа!

Грузчики хлопали в ладоши, улыбались. И я тоже улыбался.

И ЕЩЁ ОДИН ЗНАЧОК

А один значок я всё-таки спрятал. Тот самый, который подарила старушка киоскёрша. На нём по голубой эмали плыл белый теплоход и поднимались владивостокские сопки. Синел океан, внизу было написано сверкающими буквами: "Владивосток". Значок хранился у меня в кармане пиджака. Если увижу Фиделя, приколю ему на гимнастёрку. Пусть у него тоже будет кусочек нашего океана, наших сопок, нашей тайги.

ПРОФЕССОР

На палубе то грохотало "вира!" - и связки досок плыли вверх, то "майна!" - и они, поскрипывая, опускались на причал. Внизу кричали кубинцы, укладывая доски на грузовики.

Но вот по небу поплыли громадные тучи. Грузчики с тревогой стали посматривать вверх. Тучи взвалились на небоскреб, столкнулись - и раздался оглушительный грохот. Грузчики бросились врассыпную, как будто молнии били им под самые пятки. Сверкающие капли стали бомбить землю, площадь, пароход. Грузчики забились на палубу под навес и шумно отряхивались.