Мы мертвые
Шрифт:
Она прошла половину пути по Эджинг-роуд, прежде чем успокоилась и позволила себе улыбнуться. В кошельке у нее снова было немного денег. Маленькая победа, но, тем не менее, победа.
Ее счастье длилось до тех пор, пока она не добралась до булочной.
— Сколько? — спросила Тиннстра, не веря собственным ушам.
Лавочник пожал плечами и смущенно отвел взгляд:
— Один статер за буханку хлеба.
— Но на прошлой неделе она стоила два экю. И один экю за неделю до этого. — Тиннстра почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Она этого не ожидала. Совсем. Не после всего, через что она прошла.
—
Тиннстра посмотрела на бронзовые монеты в своем кошельке, пересчитала их снова, в тысячный раз, и насчитала ту же жалкую сумму:
— У меня есть три экю. Этого почти достаточно.
Рот лавочника дернулся, и он нахмурился еще сильнее:
— Не хватает одного экю.
— Пожалуйста, пожалуйста. Я принесу тебе завтра еще один экю, если ты отдашь мне хлеб сегодня. Я обещаю.
Он покачал головой:
— Если у тебя есть деньги, иди и принеси их сейчас. Я никому не даю в долг. Я знаю, что завтра ты можешь быть мертва – или исчезнуть, как остальные.
Тиннстра выглянула в окно. Небо темнело, день почти закончился.
— Я никогда не доберусь до дома и не вернусь обратно до комендантского часа, не говоря уже о том, чтобы вернуться домой снова. Пожалуйста, я умоляю тебя. У меня больше ничего нет из еды. — Тогда она дала волю слезам, быстрым и яростным, ее губы дрожали, когда она подавила рыдание. Она знала, насколько эффективным оружием могут быть слезы в подобной ситуации.
Лавочник долго и пристально смотрел на нее, вероятно, думая, какая она жалкая, проклиная свою удачу, но Тиннстра знала, что он у нее в руках. Конечно же, его плечи опустились, и он снова покачал головой.
— Я, должно быть, чертовски глуп. — Он взял буханку и положил ее на прилавок. — Ты должна мне экю. Я ожидаю его завтра.
— Обещаю. — Сопя, Тиннстра полезла в кошелек, дрожащими пальцами достала монеты и бросила их на прилавок рядом с буханкой. Одна из них откатилась и упала на пол, так что пекарю пришлось наклониться и ее поднять. На какой-то безумный миг Тиннстра подумала о том, чтобы схватить буханку и остальные деньги и убежать, но нервы взяли верх, поэтому она подождала, пока он выпрямится и передаст ей хлеб.
— Завтра, — повторил он, тыча в нее пальцем.
— Завтра, — повторила Тиннстра, вытирая слезу одной рукой и засовывая буханку под мышку. — Спасибо тебе.
— Возвращайся скорее домой, — сказал владелец магазина. Он подарил ей улыбку бесплатно. Они оба были потеряны, он и она. Они оба просто пытались выжить в безумном мире, в котором оказались.
Где-то прозвенел колокол, оповещая о приближении комендантского часа, а ей еще слишком далеко идти. Страх затрепетал у нее в животе, и она ускорила шаг, стремясь снова оказаться за своей дверью. Не то чтобы это имело какое-то реальное значение с тех пор, как Эгрил вторгся
Вдалеке виднелся королевский замок, весь в разрушениях и шрамах. Здание было создано магией, возведено в самом сердце Айсаира, и оно возвышалось надо всем. Ходили слухи, что король Кариин был заперт там вместе со своей семьей. Она понятия не имела, почему Черепа оставили его в живых – они убили всех остальных, кто представлял хоть какую-то угрозу. Она надеялась, что они его не пытали. Ей всегда нравился Кариин. Тиннстра встречалась с ним несколько раз — когда ее отцу и их клану было поручено защищать королевскую семью, они жили в замке. Кариину тогда было около пятнадцати лет, и он был всего лишь принцем, будущим королем, но он был добр к Тиннстре, хотя она и была надоедливой пятилетней девочкой.
Замок был окружен Старым Городом. Согласно легендам, когда-то на этих улицах жили самые могущественные маги, которые хотели быть поближе к королевской семье. Здания тоже были построены с помощью магии и возвышались над остальным городом, формируясь из самой земли во всех цветах радуги. Каждый маг стремился превзойти других, так что не было двух одинаковых строений. Она до сих пор помнила, как отец впервые взял ее туда и она бегала по улицам в благоговейном страхе перед домами, которые бросали вызов гравитации, изгибаясь то в одну, то в другую сторону. Это было одно из ее самых счастливых воспоминаний, и сейчас мысль об этом разбивала ей сердце.
Конечно, она не была в Старом Городе с тех пор, как вернулась в Айсаир. Это было небезопасно. Ходили слухи, что Черепа забрали всех, кто там жил, за одну ночь. Тысячи людей просто исчезли за считанные часы. Никто не знал, куда они делись. Никто не осмеливался спросить. И Тиннстра, естественно. Единственными существами, которые теперь скрывались в Старом Городе, были призраки. Вероятно, в пустых зданиях была богатая добыча, но у Тиннстры не хватало духу пойти и посмотреть.
Она крепко прижимала хлеб к груди, боясь, что кто-нибудь попытается его украсть. Лавочник был прав, сомневаясь в ней. У нее не было лишнего экю, чтобы заплатить ему, и, когда она в следующий раз найдет немного денег, они понадобятся ей на еду, а не на погашение долга. Ей было неловко лгать ему, но таков был теперь образ жизни в Джии. Ты делал то, что должен делать. Пекарь не будет таким милосердным в следующий раз, когда кто-нибудь придет с мольбой о еде, но это не было проблемой Тиннстры.
Она подняла глаза и увидела вокруг себя изможденные лица с испуганными глазами. Все были в одинаковой ситуации. Ищу еду, избегаю неприятностей. Просто пытались пережить этот день и эту ночь — оставаясь в живых любым возможным способом.
Тиннстра узнала кое-кого из тех, кто шел по улице, но не обратила на них внимания. Продолжала двигаться. И вообще, что бы она сказала? Лучше промолчать и остаться незамеченным.
Она свернула на Эстер-стрит. Раньше это была красивая маленькая улочка с цветочными ящиками на подоконниках и красочными рыночными лотками, торгующими тем или иным товаром. Теперь цветными были только флаги Эгрила, развевающиеся на каждом здании, кроваво-красные с одним черным глазом — глазом Кейджа, — наблюдающего за всеми.