Мы под запретом
Шрифт:
— Ну, а теперь поговорим.
Я усаживаюсь напротив Белки, беру двумя руками свою чашку и делаю глоток обжигающего напитка. Внимательно наблюдаю за тем, как малышка надкусывает сдобу, глотает, поперхнувшись, непрожеванный кусок и утирает проступившие в уголках глаз слезинки.
— Ты сама пришла, — констатирую я свершившийся факт. — Ты сама приняла решение, или это был мимолетный протест и способ кому-то что-то доказать?
— Сама, — кивает она, отставив кружку. — Просто, понимаешь…?
— Нет, объясни.
— Я решила, что хочу быть с тобой. — И я киваю в знак согласия. — Но мама… — В глазах мольба о помощи и понимании, но я молчу, давая ей время и право на самостоятельность. — Мама почему-то настроена против тебя. — Она пожимает плечами. — А я не хочу ее расстраивать.
— Почему? Что такого плохого в наших отношениях?
Я, правда, не понимаю
— Я не знаю, — хнычет она. — Я не понимаю, почему она так категорично настроена против тебя. Ведь она даже не знала, что мы уже были знакомы. Я не хочу быть причиной ее стресса, а ей сейчас никак нельзя волноваться, она в положении и…
Белка всхлипывает, умоляюще смотрит на меня и почти уже готова сорваться с места и бежать прочь
— И долго?
— Что?
— Долго мы будем, как малолетки, прятаться по углам?
Она лишь пожимает плечами, оставляя за мной право принять решение за нас двоих.
Я мальчик большой и давно самостоятельный, мне похер на общественное мнение и, на удивление, похер на мнение моей новой родственницы, которая, не зная меня, уже поставила мне на лоб клеймо недостойного ухажера для ее маленькой принцессы. Но хрен они угадали!
Что ж, поиграем «в прятки».
— Понятно, — хмыкаю я, думая о безрадостной перспективе. — И это все? Никаких других причин нет держать наши встречи втайне ото всех?
— Нет, — непонимающе хмурится она.
— Ну, мало ли… — пожимаю плечами. — Может, ты замуж собралась, и это твой загул перед семейной жизнью, — выдаю варианты ее возможной конспирации.
Опять лишь безмолвный кивок. Она тянется за кружкой и делает глоток, жмурится от удовольствия, и я замечаю, как из ее взгляда исчезает тревожное Выражение. Белка расслабляется и, улыбаясь, берет надкусанное печенье.
Ладно, малыш, пусть пока будет по-твоему.
— Тебя отвезти домой или вызвать такси? — врубаю сволочизм.
Так мне легче не сорваться и не высказать все, что я думаю об этом. Нет, не Белке. Ее маме и своему брату. Сдержусь… пока.
Глава 13
*Кира*
— Черт! Черт! Черт! — ругаюсь я, выходя из метро.
С утра ничего не предвещало даже такого моросящего дождя — противного, мелкого и, судя по всему, затяжного. Небо, как по волшебству, за полчаса, проведенных мною в подземке, затянулось серым пологом непроницаемых туч. А когда я собиралась в университет, в окно светило почти летнее солнце.
Да-да! Я знаю, что в Питере зонт или дождевик — обязательный атрибут дамской сумочки, но в мою сегодня вместились только книги, которые необходимо срочно сдать в библиотеку, и пара конспектов по экономике.
Да и на экзамен я оделась почти официально: узкие черные брючки-капри, белая блуза и балетки. Поверх накинула светлый кардиган из плотного трикотажа.
Ладно, до университета быстрым шагом пять минут ходьбы, не промокну.
— Эх!
И делаю шаг из-под козырька. Дисперсная россыпь капель дождя вмиг накрывает меня, и я, стараясь обогнуть уже собравшиеся на тротуаре лужи, спешу скорее преодолеть расстояние до спасительных дверей учебного заведения. Немного ежусь от порывов ветра, бросающего в лицо пригоршни холодной воды и нахально залезающего под распахнутый кардиган.
Уже на подходе к заветному входу настойчивая трель телефонного звонка заставляет меня приостановиться и ответить.
— Да, мамуль. — Зажав телефон между ухом и плечом, застегиваю рюкзак и оглядываюсь по сторонам. — Я помню про завтра, — тут же продолжаю уверенно, ведь она наверняка только для этого и позвонила.
— Хорошо, дорогая, ждем тебя, — подтверждает она мою догадку о цели ее звонка. — И удачи на экзамене! — желает она мне, и кажется, что лучики солнца, пробившись через нависшую серость, скользнули в душу, согревая и радуя.
— Спасибо! — расплываюсь в довольной улыбке. — Напомни Марусе, что с меня шоколадный торт.
— Ой, не надо! — отмахивается мама. — У нее завтра от сладкого одно место слипнется! — смеется она.
— Не-е-е! — тяну я. — Я же обещала!
— Ладно, — соглашается мама, — что с вами, сладкоежками, поделаешь! — Она театрально вздыхает.
— Ничего, — пожимаю плечами. — Только любить еще больше.
— Обязательно! Жду звонка после экзамена.
— Позвоню, — обещаю и, отключив телефон, прячу его обратно в рюкзак.
Ускоряю шаг, чтобы все же явиться на экзамен не совсем уж мокрой курицей, но какой-то лихач решает добавить моему облику немного небрежности.
Вырулив из-за поворота, он проносится мимо меня на максимально допустимой скорости. Ему плевать на пешеходов. Он не замечает луж и словно специально цепляет колесами самые большие, вздымая в воздух фонтаны грязных брызг. Меня окатывает холодной глинистой жижей, художественными потеками стекающей по лицу, белой блузе и кардигану. И если брючная ткань плотная и я быстро стряхиваю с нее капли, то светлый верх безнадежно испорчен.
Красота!
Чертыхаюсь и матерю последними словами урода, сидевшего за баранкой спортивного автомобиля. Вот встречаются же такие сволочные водители, словно сами никогда не были и не будут пешеходами, спешащими по делам в дождливую погоду!
— Кира! — раздается за моей спиной окрик. — Привет! — Мужчина моментально обгоняет меня и застывает на месте в изумлении.
Да, Иван Васильевич, вот такой красоткой я сегодня явлюсь на экзамен!
— Здравствуйте! — Пытаюсь выглядеть безразличной, но, видимо, это у меня плохо получается.