Мы – силы
Шрифт:
Но все хорошее заканчивается, и в одиннадцать часов их разбудили толчками и окриками. Антон еле разлепил опухшие глаза, но о том, чтобы подняться, не могло быть и речи. Ему помогли двое боевиков. Они вынесли его из палатки и усадили на осколок бетонной плиты. Скоро палатка опустела, и все измученные ополченцы сидели на строительном мусоре, наслаждаясь странно ярким солнцем. Было холодно. Но свет, льющийся с неба, как-то странно компенсировал сырость и промозглость земли. Думая о том, что Алина уже должна быть далеко, Антон с усмешкой вспоминал молчание Ханина и его признание, что он не придет на помощь. Нет, Антон не злился. Это было правильно. Он никогда не понимал тех, кто ради горстки народа рисковал дивизиями. Морально оправдано,
Разговаривать им не давали. При попытке обратиться к мальчику, что с перевязанной головой сидел недалеко от него, Антон получил увесистый удар в затылок рукой. Клацнула челюсть, и он только улыбнулся этому идиотизму. Судя по остальным, только он и сосед с перевязанной головой, странно аутично уставившийся в одну точку, серьезно были ранены. Остальные кто с пулевым навылет, кто с ушибами, кто просто легкоконтуженные. Многие сидели, закрыв глаза и подставив лица солнцу. Это походило за странную молчаливую молитву каких-то сектантов. Они словно смотрели на солнце своими закрытыми глазами. Антон не мог позволить себе такой роскоши, как последние мгновения провести зажмурившись. Он оглядывался, рассматривая руины, всматривался в лица боевиков, изучал палатки, разбитые посреди развалин. Он заметил серо-белого голубя, что разгуливал по мусору и что-то выискивал среди него. Еще он заметил вдалеке разбитой артиллерией улицы, как коптящий экскаватор копает ров…
Вдруг все вокруг изменилось. Боевики напряглись, выпрямляясь. Раненые открыли глаза. Голубь вспорхнул и улетел. Шум экскаватора показался громче.
Не торопясь, к ним приближались три человека, среди которых Антон узнал неуловимого Кондрата. При виде этой уголовной рожи Антон не смог сдержать усмешки. Да и Кондрат был чересчур рад увиденному Рухлову.
– Это вот Рухлов. Кореш Ханина, – сказал он своим двоим спутникам весело. Те внимательно посмотрели на Антона, но ничего не сказали. Оглядев других раненых, Кондрат заявил: – Это шушера. Никого из них не знаю.
Один из молодых ребят, что рядом с Кондратом казались даже моложе, чем были на самом деле, сказал жестко:
– Хорошо. Иди. Мы сами тут разберемся.
Кондрат, не споря, ушел, и, когда он скрылся, эти двое перед Антоном представились:
– Ринат. Я командую этой толпой.
– Роман. Я командир отдельной роты снайперов.
Попросив охрану отойти на десяток шагов, Роман обратился к Антону:
– Я бывший ученик Ханина. Его курсант. Мне надо его найти. Мы обыскали весь город, но не нашли его. Ни среди живых, ни среди мертвых. Если мы его найдем, ему гарантирована жизнь. Гарантирована не нами, а Улемом. Нашим хм… командующим. Помогите нам его найти.
– Ага, – усмехнулся Антон. – И если я вам помогу, то вы, конечно, отпустите и нас заодно.
Роман скривился как от зубной боли и сказал:
– Нет. Я не буду вам врать. Вы вполне достойны знать, что с вами будет…
– В том рву закопаете? – перебил Антон, кивая на делающий свое дело экскаватор.
– Нет. Это для других. Далеко до окраины, чтобы в ваших рвах хоронить… – сказал Роман, оглянувшись. – Вас… здесь кто выжил… вывезут за город и расстреляют.
– Ну да? – смеясь, сказал Антон. – Зачем же столько возни-то? Не проще тут и в ров?
Казалось, что тот, кто назвался Романом, еле терпит, чтобы не сказать что-то, чего
– Можете считать нас кем угодно. Но мы уважаем силу и волю. И вы доказали, что обладаете и тем и другим. И наше решение отдать вам по смерти салют одобрил даже Улем. Помогите нам найти Ханина, чтобы его нечаянно при зачистке не застрелили.
– А его вы аж к самому этому… вашему Улему отвезете? И там расстреляете?
Вмешался Ринат:
– Роман, ты тратишь время. Причем мое. Все понятно с ними.
Роман кивнул и отошел на шаг от Антона:
– Прощайте, Рухлов. Я много о вас слышал хорошего. Вы были достойным и противником, и человеком.
Антона прорвало:
– Прощай, Рома. Я тоже о тебе слышал. Правда, те, кто о тебе слышали из твоей роты, зеленели и их тошнило. Они так и продолжают считать тебя уродом.
Роман вздохнул и только сказал:
– Зря…
Они ушли, а Антон, подняв глаза к небу, сказал, тихо улыбаясь:
– Конечно, зря. Но должен же был я тебе хоть что-то сказать. – Ему казалось, что этот Рома еще слышит его: – В этой жизни все зря. И слова, и дела. Наверное.
Скоро по чуть расчищенной дороге к ним подкатил грузовик с тентом, и им, можно сказать, аккуратно помогли забраться внутрь. Следом поднялись автоматчики. Грузовик тронулся и неторопливо пополз прочь из города.
Через довольно долгое время они выбрались из разбитого города и, отъехав по дороге с километр, остановились. Один из автоматчиков достал свою флягу и, открутив крышку, протянул ее Антону. Рухлов приложился к ней и, сделав большой глоток, передал ее своему раненному в руку соседу. Только спустя мгновение он понял, что это был коньяк. Сам удивляясь себе, он попросил сигарету у охранника. Ему дали. Ему и трем другим, кто попросил. Поднесли огня. И все это происходило в полной тишине. Грузовик стоял. Через откинутый полог виднелись залитые водой поля, сверкающие на солнце. Было холодно, но это никому не мешало ни думать, ни вспоминать.
Через пять минут, когда окурки вылетели за борт, автоматчики помогли всем спуститься. Причем Антона принимал и поддерживал командир расстрельной команды.
– Ну, – весело спросил Антон, – где нам построиться, чтобы вам было сподручнее?
Командир расстрельной команды молча покачал отрицательно головой и сказал:
– Нигде, – с этими словами он поднял пистолет и выстрелил в лоб Антона.
Его тело, которое больше не поддерживал автоматчик, осело на дорогу.
– Попрощаться хоть дайте, – взмолился пожилой мужчина.
Командир опять покачал головой и пустил и ему пулю в лицо.
Завершили дело автоматчики.
2
Алина была практически счастлива, когда их автобус и машина сопровождения нагнали колонну, ползущую по скрытой в воде дороге на восток. Скорость была меньше пешеходной. Путь можно было определить только теоретически. По редким устоявшим указательным знакам. Хорошо, что впереди начинался подъем и дорога выныривала из этакого новообразованного озера. Им надо было заправиться. Влить последнюю канистру. Но делать это по колено в воде ни у кого особого желания не было. Алина почувствовала, как облегченно вздохнул водитель, когда они стали подниматься и выкатили на сухое место, встав у обочины. Вся колонна остановилась, чтобы заняться своими делами. Кто-то кормил детей собранным в городе провиантом. Кто-то, экономя воду, умывался. Многие просто ходили, ощущая под ногами твердую землю. И все облегченно улыбались. Пока они шли к большой воде, их еще могли догнать, но теперь, пройдя ее вброд, они были вне досягаемости для бандитов. Слышались разговоры взрослых о том, что неплохо бы сделать очень большой привал, а не час, как планировалось. Но, обойдя всех, командир колонны сказал, что кто куда, а он и охранение поведет желающих дальше. Остальные могут оставаться здесь. Понятно, что никто не пожелал отбиваться от стада.