Мы вернулись победителями
Шрифт:
– Сегодня ночью ты опять кричала, – сказала мать и уловила неловкий взгляд дочери. – Два дня продержалась, это рекорд. Медленно, но верно ты идешь на поправку.
Мария Петровна надеялась на это. Она не знала, что крики дочери – лишь шепот переполнявшей ее боли.
Покончив с кашей, Юля надела любимое выпускное платье и вышла из дома. У подъезда ее ждал Рома.
– Привет. А я тебя жду, – сказал он.
– Привет. Давно? – спросила Юля. – Я не то чтобы ранняя пташка последнее время. В следующий раз заходи.
– Нет, буквально только пришел.
– А выглядишь так, словно всю ночь тут сидел. Все нормально?
Рома старался скрыть волнение. Его разрывало
Почесав затылок, Рома улыбнулся и рукой указал Юле направление, куда они пойдут. В метро. Они поедут в центр города.
– У тебя есть деньги? – спросила Юля.
– Нет, а у тебя?
– У меня тоже.
В брюках Ромы были два червонца, взятых из шкафа в спальне матери, однако он не хотел разбазаривать их на жетоны. Рома перепрыгнул через турникеты первый. За ним последовала Юля. В прыжке она скользнула подошвой кроссовка по металлу, сердце тут же подступило к горлу, но все обошлось.
Эскалатор погружал их в серое подземелье. Лампы между полос движущихся ступеней вели обратный отсчет. Выйдя на платформу, Юля и Рома оказались в бункере глубиной пару десятков метров. Кое-где по потолку расползались трещины, безликую серость украшали старые, словно выцветшие на солнце, надписи на рекламных щитах и схеме метро. В разгар дня людей на станции можно было пересчитать по пальцам.
Стоя перед желтой ограничительной линией на платформе, Юля почувствовала, как из черного туннеля подул ветер с запахом рельс и шпал. Одинокий огонек мигал во тьме. Вдали платформы, при въезде в туннель на пути к следующей станции, было электронное табло, указывающее время прибытия поезда. Время зависло на отметке 01:23.
Внутри защебетало едкое чувство. Юля посмотрела вниз, на рельсы. Между ними расплывались небольшие лужи. С потолка капала вода. Юля услышала звук разбивающейся капли и вспомнила сон. Госпиталь. Отрезанная нога. Кровь, проступающая через матрас. Во сне Юли был Рома. А потом исчез.
Юля посмотрела на Рому. Он стоял как Атлант, с плеч которого сняли небо, и теперь он не знал, что делать. Смысл существования потерян. Юля осмотрела станцию. Несколько человек сидели в ожидании поезда. Казалось, замерло не только время на часах, но и все вокруг.
Дыхание ускорялось, Юля теребила платье, словно провинившийся ребенок, который ждет, когда мама накажет его. Невзначай левая ладонь соскользнула с ткани в горошек и коснулась руки Ромы. Ладонь Юли застыла в крепких пальцах. Их руки сплелись и время ускорилось.
Поезд загудел и промчался так, что волосы Юли закрыли глаза. В пустых вагонах мерцал свет. Поезд не остановился и исчез в туннеле. Время на табло начало обратный отсчет.
Юля посмотрела на Рому. Он ожил и сжал ее руку. Ему тоже было страшно. Метро всей серостью и резкостью напоминало о днях, проведенных в убежище. Когда они еще были детьми. Когда не знали, что через несколько лет их жизни вновь пересекутся. Дни и ночи под бомбежками, когда многомиллионный город делится на небольшие коммуны, незнакомые люди объединяются ради спасения и делятся каждый с каждым тем, что у них есть.
В дверях подъехавшего поезда отразились Юля и Рома. Она – блондинка в выпускном платье. Он – лысый парень в футболке. В отражении не было видно увечий. Юля и Рома казались обычными, такими, как все.
Двери разъехались. Пара вошла в последний вагон. Свободных мест было много, но Юля и Рома прислонились к дверям с надписью «не прислоняться» с другой стороны вагона. Они открывались только на нескольких станциях, и машинист всегда предупреждал об этом.
Юле нравился
Юля не сразу заметила, как вдоль вагона проехал инвалид на самодельной доске с колесиками. Мужчина был одет в офицерскую форму с двумя медалями, красовавшимися у сердца. От бывшего военного осталась лишь половина. Он энергично перебирал руками и остановился у двери, напротив Юли и Ромы. На следующей станции он вылез на платформу и стал считать мелочь.
Вагон больных и несчастных – думала Юля. Вот почему на ее ногу никто не обращал внимания.
Поезд тронулся, Юля пошатнулась, и Рома притянул ее к себе, почувствовал давление в боку, там, куда его ударил дубинкой ночной охранник магазина электроники. Юля положила голову на плечо Ромы и не убирала до самой станции «Невский проспект».
Не говоря ни слова, Юля и Рома держались за руки. Им обоим нужна была опора, человеческое тепло. Выйдя на Невский проспект, первым делом они увидели Казанский собор, здание, вытянутое полукругом с колоннами по периметру и куполом на вершине. Центр города был более оживленным в отличие от периферии. Прохожие казались моложе и красивее, словно сюда, в центр культурной столицы России не пускали изрезанные войной души.
Повернув направо, они пошли вдоль набережной канала Грибоедова к еще одной знаковой фигуре Санкт-Петербурга – храму Спаса на кровь, где по легенде был убит Александр II. Купола храма были обставлены креплениями с деревянными помостами. Сколько Юля и Рома помнили себя – храм Спаса на крови всегда ремонтировался, реконструировался и в то же время привлекал внимание местных жителей. Люди останавливались, осматривали храм. Он был одним из свидетельств кровавой истории России.
Дальше: по Большой Конюшенной улице, мимо исторических зданий конца восемнадцатого века в стиле классицизм, на набережную реки Мойки, прямиком к Дворцовой площади, на какой располагалось здание Эрмитажа, или Зимнего дворца, во главе с Александровской колонной. Эти улицы и постройки пережили ни одну войну, горели, разрушались, но неизменно восстанавливались и оставались визитной карточкой для туристов и гостей города.
Юля и Рома проходили по этим местам с самого детства, облик родного Санкт-Петербурга всегда был величественным, красивым, богатым. Вернувшись с войны и оказавшись на знакомых улочках вновь, Юля не могла определить чувства, наполняющие ее. Было ощущение, что спустя три года все осталось как прежде: ноги сами вели, глаза удивлялись масштабу. И все же внутри что-то сломалось. Не было той слепой любви, восторга при виде Вечного огня, потому что Юля знала: вечен только огонь и он поглотит в себя все и всех, оставив черный пепел.
По Дворцовой площади ходили актеры в костюмах и гриме царей и императоров, правивших на тот момент в столице России – Санкт-Петербурге: Петр I, Екатерина II, Александр II. Узнаваемые облики предлагали прохожим сфотографироваться, а после просили мзду.
Юля напряглась и крепче сжала пальцы в ладони Ромы, когда заметила, что Петр I, держась за саблю одной рукой, другую пряча между пуговиц, направляется к ним. Человек небольшого роста, каким был сам Петр, основатель города, вразвалочку шел к молодым. Его губы под тонкими усами что-то без конца бормотали.