Мы вернулись победителями
Шрифт:
Юля открыла глаза и увидела руку Ромы. Казалось, лишь в тот момент он и сам ее увидел: холодная, не своя. Рома тянулся протезом, хотя чувства не подводили его, он готов был поклясться, что кончиками пальцев чувствует прохладу травы и жар, источавший тело Юли.
Рома одернул руку и спрятал взгляд. Юля поняла его намерения, у нее были схожие, и, повернувшись на бок, коснулась протеза Ромы. Металл хорошо проводит электрический ток, и Рома чувствовал это. От кисти, какую гладила Юля, до плеча
Юля поднималась все выше, она дошла до локтя, выше, где протез соединялся с плотью, хорошенько прощупала ремни и наконец подошла к главному – к коже. Через ткань футболки Юля прощупала мышцы, кость. Она скользнула пальцами к шее и положила ладонь на щеку Ромы, гладя ее большим пальцем.
Рома лежал, как на операционном столе, под наркозом, не мог пошевелиться, видел и чувствовал то, что должен был. Глаза Ромы заблестели. Из ноздри показалась капелька боли. Рома сел на газон и отпил пива. На сегодня хватит. Он больше не мог.
– Все хорошо? – спросила Юля.
– Да, – Рома не повернулся к ней. – Плечо затекло.
Ложь сошла за правду. Юля тоже не могла долго лежать в протезе. Кровь приливала к задней поверхности бедра и давила на протез, как бы прогоняя его с тела.
Поднявшись, Юля и Рома двинулись дальше. Берег Большого озера плохо подходил для долгих прогулок. С одной стороны водоема был частный поселок, с другой – кладбище во главе с церковью. И лишь малая часть набережной отводилась для прогулок.
Кресты и могилы ограждал от дороги решетчатый забор. Без труда можно было разглядеть портреты, имена и даты. Больной укол после всего, что пришлось пережить Юле и Роме. Они отводили глаза, старались не смотреть, но каждый успел бросить взгляд, потому что знал, что среди мертвецов может найти знакомое лицо.
Они свернули и прошли через частный сектор. Пиво больше не опьяняло. Чувства заняли его место.
Рома проводил Юлю до подъезда.
– Не хочешь вернуться домой? – спросила она.
Рома посмотрел на соседний дом. Он ничем не отличался от того, в каком жила Юля.
– Нет. Когда-нибудь. Но не сейчас, – ответил Рома.
Юля поцеловала его в щеку, их взгляды встретились, губы замерли в пропасти, не сошлись. Они оба этого хотели и не знали, стоит ли ворошить осиное гнездо чувств новым пламенем.
Глава 4
Два оборота против часовой стрелки. Металлическая дверь, обитая деревом, приоткрылась, и человек нырнул внутрь. Потянув ручку на себя, он неслышно повернул задвижку «ночного сторожа», заперев дверь.
Слева, у ряда вешалок с одеждой, был выключатель. Лампочка, висевшая над дверью на перевязанном изолентой проводе, осветила коридор. Впереди была кухня, справа и слева –
Пройдя к одной из дверей, он толкнул ее. Та была не закрыта, легкого движения хватило, чтобы тусклый свет лампочки проник в комнату. Небольшой стол, диван, шкаф. Стандартный набор. В комнате напротив было тоже, но вместо дивана была двуспальная кровать, а вместо стола – трюмо с зеркалом, увешанным фотографиями по кругу. На прикроватном столике снимок был в рамке. Трое: отец, мать и сын. Старый снимок, покрытый пылью.
Он не стал включать свет где-то еще помимо коридора. Время было неспокойное. Заметив с улицы свет, любопытный сосед мог бы подкараулить его и поднять шум.
Он потянул тугой ящик, какой нужно было приподнять, чтобы тот поддался. В нем звякнули столовые приборы. Семья, что жила в этой квартире явно не отличалась богатством. Приборы были дешевыми железками с погнутыми зубчиками у вилок. Классическая, советская, посуда из сервиза шестидесятых годов, в какой не доставало пару предметов. Хрусталь и та была толстым резным стеклом с ценником «7 р. 50 коп.» на дне.
В этой квартире глазу воришки не за что было зацепиться, но пришел он не за тем. Открыв холодильник, он взял попку докторской колбасы, маргарин и толстым слоем намазал на ломоть батона, какой не стал отрезать – оторвал руками. Включил газ, заварил пакетик чая. Пока ждал, когда вода окрасится в черный, съел пол бутерброда и сварганил новый.
Сев на пол, спиной к холодной батареи, он умял лакомство и с облегчением выдохнул. Июньские ночи были еще прохладные, а потому чай, хорошенько подслащенный, приятно согрел душу.
Перекусил, смел крошки в раковину, сполоснул нож и положил клинок длиной пятнадцать сантиметров во внутренний карман куртки. Зайдя в спальню с большой кроватью, он подошел к шкафу и просунул руку между полотенцами. Ничего. Ничего. Есть. Пара червонцев. На первое время хватит.
Сон валил с ног. Прилечь бы, прикорнуть хотя бы часок. Нет. Слишком опасно. Он может проспать до рассвета, и тогда все, пиши пропало.
Напоследок он зашел во вторую спальню, порылся в шкафу, взял пару вещей и маску. Наконец-то она пригодится.
Он выключил свет, отодвинул задвижку и, стараясь как можно меньше скрежетать ключом, закрыл дверь. Спустившись на третий этаж, он услышал, как дверь наверху открылась, и прислонился к дальней стене, чтобы его не увидели сквозь лестничный пролет. Два часа ночи, а эта чертова соседка не спала.
Через этаж шла незримая борьба взглядов. Он смотрел наверх, выпуская воздух через щелочку рта. Соседка щурилась в толстых очках, стараясь разглядеть хотя бы тень. Она не стала спускаться. Побоялась. И правильно сделала.