Мы взлетали, как утки...
Шрифт:
Из Таллина по радио выступил Жданов, ЧВС Северного фронта, который предупредил Правительство Финляндии, что участь Хельсинки постигнет все крупные города Финляндии. Требование было одно: или капитулировать, или выйти из войны и разорвать отношения с Германией, вернуться к исполнению договора 40-го года. 24 часа давалось на размышление.
Первой взвыла, естественно, Швеция. Они до сих пор помнят, что некогда это была территория Швеции. И, до 1865 года, официальным языком Великого княжества Финляндского был шведский. Финны были никто, и звали их никак. Шведская партия была сильнейшей в Сенате. Шведские террористы убивали русских генерал-губернаторов. Шведские 'добровольцы' расправились с 'красными финнами', с помощью немецкой дивизии, но, по современной истории, это сделал непобедимый генерал Маннергейм. Он пережил бомбардировку в стороне от гибнущего города: вместе с инспектором от доблестного Вермахта, он находился в передовых частях на месте будущего генерального наступления, когда узнал, что инфраструктура города разрушена, водозаборная станция разбита и разморожена, в городе нет электричества, все подстанции разбиты в труху, и восстанавливать нечего. Положение финской экономики, и без этого, было, мягко говоря, плачевным. Теперь же, при 37 градусных морозах, греться можно было только от горящих складов. Над четырехмиллионной Финляндией повис мрачно сияющий Марс. До нового налета оставалось три часа. Я приказал не соблюдать радиотишину, а в качестве цели обозначил Турку. Целеуказания раздавались прямо по радио. Распределялись приоритеты, полторы тысячи радиостанций отвечало на указания. Радиоразведка финнов доложила о подготовке к вылету.
– Что мы можем противопоставить?
– спросил Маннергейм.
– Перебросить из Расти полк LeR 1, двадцать один самолет Р-36.
– И все?
– Все. Остальные у нас: Фоккеры. И можно у немцев попросить перебросить группе из Копио, но там только 12 машин на подогреве.
Фельдмаршал взял микрофон и надел наушники.
– Дайте мне их канал.
Несколько минут слушал: кто и что говорит, потом выжал тангенту.
– Первый, ответьте фельдмаршалу Маннергейму. Здесь Маннергейм.
– Я - первый, вас слушаю.
– С кем я говорю?
– С командующим 1-й Особой Воздушной армии.
– Предложение господина Жданова о прекращении огня, перемирии и признании договора 40-го года мною принято. Соответствующую ноту вручат сегодня в Стокгольме Полномочному и Чрезвычайному послу СССР госпоже Коллонтай. Мы выходим из войны. Свяжитесь со своим командованием.
– Оставайтесь на связи.
По ВЧ связался со Ставкой и сообщил об услышанном.
– Это хорошо, товарищ Шкирятов, машины к вылету подготовить, но не взлетать. Передайте Маннергейму, что вылет отложен в ожидании подтверждения из Стокгольма.
– Маннергейм, Первому.
– Здесь Маннергейм.
– По приказу Верховного Главнокомандующего вылет отложен, и будет отменен после получения подтверждения Ваших слов из Стокгольма. Как поняли, прием.
– Я Вас понял. Благодарю, Первый.
Через три часа пришел отбой вылета, и бедным вооруженцам пришлось снимать навешенное вооружение, правда, не всем машинам. Новый приказ предписывал перелет на Север. Часть машин уходит сразу. Их ведут два 'лидера': самолеты Пе-3МР, остальные штурманов не имеют, поэтому в такой дальний перелет идти самостоятельно не имеют права. Садиться придется на лед озера, где сейчас пыхтят 'Сталинцы', расчищая снег под аэродром. Город называется Мончегорск, там сейчас почти нет народа, все эвакуированы, оборудование демонтировано. Но, по сравнению с окружающей тундрой, их вполне хватает для такой работы. Привлекли батальон охраны станции и комбината. По меньшей мере, есть жилье, и какие-то условия для работы. Озеро Лумболка - место для базирования истребителей, а бомбардировщики сядут на Койма-губе. Маленькая площадочка на 25-м километре занята. Но, ее БАО и привлекли к организации освещения и проверке готовности полос. Из Мурманска туда перебрасывают английское топливо, так что необходимая мощность у двигателей будет. Я сам на 'Галифаксе' уже вечером 21-го декабря был там. Вызвал командира полка, который базируется севернее. Самого командира нет, уехал в Архангельск, где находится штаб дивизии, здесь только одна эскадрилья капитана Семенова, 7 самолетов ЛаГГ-3, один МиГ-3 и 4 'Харрикейна'. Капитан приехал на полуторке, не очень доволен, что на ночь глядя (здесь, вообще-то, полярная ночь, поэтому разобрать где день, где ночь сложно), его выдернули из койки
– Передайте обстановку в районе!
– Товарищ генерал, я этим вопросом не владею. Мне приказали, я - взлетел. Ну, вот тут немецкий аэродром, в Алакуртти, а вот тут - финских два. Вот здесь и здесь. Только вроде вчера передали, что с финнами у нас опять мир.
– Мир, мир, вот только Алакуртти - это советская территория. Допуски к ночным у всех?
Комэск тяжело вздохнул:
– У всех, только подловить немцев никак не удается, сколько не пытались. Прилетаешь: они в воздухе и ждут нас. Кроме потерь, ничего.
– И что предлагаете?
– капитан предусмотрительно промолчал.
– Снимки есть? Сколько их там?
– Нет, ни один из разведчиков назад не вернулся.
– Где у них зенитки?
– Не знаю, я только переведен в полк, даже боевых не сделал ни одного. Это я со слов подчиненных говорю.
– а так выглядел он браво, куртка расстегнута, чтобы все видели его Красную Звезду.
– Я из 145-го полка, товарищ генерал, мы в Шонгуе базировались. Сюда перебросили, так как 609-й ЛаГГи получил. У меня три сбитых. Приказали помочь в освоении.
– Понятно, прикажите привезти кого-нибудь из 'старых' летчиков, кто давно здесь базируется.
– А летчиков таких нет. Есть штурман эскадрильи, но он - не летает из-за ранения, давно.
– Комполка скоро будет?
– Не знаю, основное место базирования полка южнее, в Восточном Первенце. Здесь редко кто бывает. До наступления дня летаем мы мало. Но, ЛаГГи освоили.
– Орудия РО-82 заменили на 'РК'?
– Нет, новые ракеты еще не приходили.
Итак, что имеем с гуся? В Алакуртти - локатор, немцы его сразу притащили, как фронт остановился. Он позволял контролировать как небо, так и появление железнодорожных составов. Мы находимся в зоне его действия, хоть и садились в темноте, и на малых высотах, но вероятность того, что немцы знают об усилении группировки, совсем не маленькая. Местные мало чем помочь могут, они таких задач не решали. Но, без разведки лезть к черту на рога не годится. И выполнить основную задачу будет сложно, так как имея такого соседа провести тихо операцию не удастся.
Даю команду готовиться к перелету. А сам с Койма-губы поднимаюсь на 'Галифаксе' в небо. Отхожу на малой высоте с отворотом за Ловозеро, туда, где немец меня гарантировано не достанет. Опять 'шумим' при подготовке к вылету. Оператор через пятнадцать минут после того, как начали готовиться и прошумели, устанавливая связь, запеленговал работу метрового локатора. То есть, немцы его на постоянку не держат, включают по радиоперехвату. Замечательно. Немцы крутили его до тех пор, пока четыре эскадрильи не собрались над Мончей и не пошли на Север. Не в сторону немцев, а к Мурманску. Локатор выключили. После этого я набрал 10500, эта модификация имела двигатели для высотных 'Спитфайров' и 'Москито' и четырехлопастной винт 'Ротол'. Максимальная горизонтальная скорость у нее 277 узлов или 512 км/час. Набрав высоту и скорость, развернулся на Алакуртти. Над Кандалакшским заливом заглушил и зафлюгировал крайние движки, прибрал, до самого малого ближние, и начал пикировать под небольшим углом стараясь удержать максимальную скорость. 'Мерлины' начали переохлаждаться, пришлось прикрыть полностью створки. Штурманята и бомбардиры готовятся к работе. Оператор РЛС пока молчит, активно радар не работает. Штурман дал удаление и высоту, бомбардир возится у носового прицела, подходим к точке доворота, доворот, заработал локатор, и оператор снимает на трех диапазонах обстановку. Открываю люки. Штурман бросает ФОТАБ, а затем высыпает тремя очередями кассетные КМГ-500.
– Отворот!
– командует он, я закладываю вираж, и ставлю винты на раскрутку крайних. Блин, длинные сполохи выхлопа, запуск, оба вперед, сзади загораются прожектора, и в этот момент первая очередь из кассет достигает земли. Часть из них ударные, часть рвутся в воздухе. Я выполняю противозенитный маневр, сзади активно говорят зенитки, но, сосредоточенного огня они открыть не успели. Мы отрываемся от них, а первые кассеты пошли в предвычисленную и несколько раз запеленгованную точку расположения локатора. Локатор вслед нам не работает. Навстречу спешит пара Спитфайров 3-го гвардейского полка. На всякий случай прикрыть хвост. Но, наш локатор показывает, что хвоста за нами нет. Можно заворачивать назад машины, ушедшие к Мурманску.
Немцев мы раздразнили и разозлили, топлива у меня еще много, поэтому кручусь над аэродромом, и контролирую обстановку. Локатор еще где-то в пути. Затем меня сменяет еще один 'Галифакс', а сами идем на посадку готовиться к вылету. Рядом заправляются и снаряжаются штурмовики. Задание тяжелое: ночь, возможно противодействие истребителей противника. Сам пересаживаюсь на 'Ил-10'. От винта! Идем на малой высоте, сверху нас ведет и расставляет оператор 'Галифакса'. Еще один будет работать осветителем. Они же отвлекут на себя крупнокалиберную артиллерию и вскроют их расположение. Первыми, впрочем, начинают работу 'Спитфайры' прикрытия, которых оператор выводит на одинокий ночной истребитель противника. У немцев все налажено, по первой же перехваченной команде, 'мессер' начинает отход , но отходит так, чтобы сблизиться и атаковать осветителя. Первый ОАБ сброшен, все капитально замаскировано, даже следов от моей работы почти не видно. 'Илы' начинают работу по прожекторам и 88-мм 'флакам', ведомые работают по МЗА. Командир у немцев опытный, отменил огонь, дождался, когда потухнет ОАБ, и после этого опять дал команду: 'Огонь!'.