Мы же взрослые люди
Шрифт:
– Так и что же делать?
– Не знаю, Илья. Ты можешь считать меня кем угодно, ты можешь оставить меня сейчас как коромысло с кирпичами, но дыра твоя от этого не станет меньше. И, наверное, даже больше не станет.
– Я должен побороть это зло.
– А это не зло, Илья. Это просто черная дыра, – Нина невесело усмехнулась. И поймала себя на мысли, что делает это так же, как и Ринат. Ведь когда общаешься близко, перенимаешь интонации.
– Нина, ты видишь, что гуруджи все-таки прав. Ты тащишь меня во тьму сейчас. – Илья говорил это спокойно,
– Я выйду на ту работу, Илья. Я не боюсь тебя совсем. То есть боюсь, но не хочу жить в страхе. В страхе перед фашистом. Я надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что заблуждаешься.
– Слушай, ну, дались тебе эти больные. Зачем из-за них ругаться? Ведь все было хорошо. Пока ты не завела эту тему про работу. Что, неужели нет больше никакой другой работы? В салоне красоты, например, или где-нибудь в стратегически важном месте, например в «Газпроме». Что ты вцепилась в этот СПИД? Получается, что эта черная болезнь важнее, чем я? У меня в голове это не укладывается. Это же глупость полнейшая. Согласись же?
– Может быть. А может быть, я тоже болею вирусом иммунодефицита человека? А вдруг, Илья? Что тогда? Тогда тоже СПИД станет для тебя важнее, чем я?
– Погоди, зачем же передергивать факты. При чем тут ты и болеешь. Это невозможно же.
– Откуда ты знаешь, что невозможно? Да что ты вообще про СПИД знаешь? Вдруг твой гуруджи тоже болен? Он давно проверялся?
– Нина, это уже паранойя.
– Я тоже так думала, пока меня это не коснулось…
– Так как коснулось-то? Как? Что ты все выдумываешь и драматизируешь.
– Если бы. Илья, я, возможно, инфицирована. Сейчас это никак не выявить. Но через месяц уже будет понятно с большей вероятностью. У меня был способ заразиться. Таким же способом заразилась одна моя знакомая.
Илья уставился расфокусированным взглядом на стол. Руки, катавшие крошки, замерли.
– И что это за способ заразиться? Для Богдана это опасно?
– Самый обычный, Илья, тот самый способ. Врачи говорят, что в быту не передается, так что для Богдана безопасно. А для тебя может быть опасно. Не было никакой миомы, Илья.
– Так ты еще неверна мне была?
– Да.
У Ильи побагровела шея.
– Уходи, – процедил он, – уходи сейчас же. Я больше не могу тебя видеть в своем доме. Ни секунды. Уходи.
– Мне сейчас особо некуда идти.
– Меня это не волнует. Ты просто встаешь и уходишь.
– А сын? Он же сейчас спит, будить его, что ли?
– Нина, ты всегда была туповата. Я сказал у-х-о-д-и. А не уходите. Таким, как ты, сын не нужен. Алина дома?
– Нет. Сегодня у подруги.
– Вот и хорошо. Уходи. Вещи я тебе пришлю потом.
– Я без Богдана не пойду. Ты с ума сошел!
– Это мой сын! Я его не подвергаю опасности, а ты подвергаешь. Ты трахаешься со спидозными мужиками, потом вешаешь мне лапшу про то, что у меня что-то не в порядке с душой. Что я
Дальше все происходило очень быстро. Илья схватил Нину за волосы, потащил к двери. Достал из шкафа первую попавшуюся куртку, схватил сумку с калошницы и вытолкал Нину с вещами за дверь. Потом приоткрыл дверь и швырнул телефон, экран растрескался на красивые кусочки. Сквозь эти трещинки проступило время 2:14. В подъезде летала разноцветная пыль. Нина поднялась с коврика. Посмотрела на черный пол, только сейчас она заметила, что он был почти такой же, как и в той ванной комнате ее детства.
ВЕТЕР СУДЬБЫ
Вдох-выдох. Вдох… Вдох… Вдох. Выдооооох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Вдох-выдох. В ушах больше ничего не слышно, вдох-выдох. Выдох – выход.
Нина села в машину.
Вы замечали, что ветер накануне весны дует совсем по-другому? Лысый ледяной ветер. Он не замечает одежд и продувает до самой кожи. Даже под кожу дует.
Почему-то в таких ситуациях вспоминается что-то дурашливое. Нина вспомнила, как они недавно с Богданом определяли ветер.
– Мама, а что ветер говорит?
– Он говорит, я сейчас вас заморожу. Уууух, заморожу вас!
– А мы что ему скажем?
– А мы ему скажем, мы не боимся тебя, ветер, мы тепло одеты. Ты нас не заморозишь.
– А он что отвечает?
– А он говорит, сейчас посмотрим, ууууух, ввуууу, ввввуууу.
– А мы?
– А мы скажем, ты нам не страшен, ветер, совсем не страшен.
– А он?
– А он говорит, ну тогда, я не буду на вас дуть, попозже подую.
Ветер на улице то стихал, то поднимался.
– Мама, а ветры же разные бывают?
– Да, вот сейчас подул маленький ветер, это ветерок.
– Это малыш-ветерок, да?
– Да, точно. Малыш.
– А сейчас сильный подул, в уши задувает.
– Это ветерок-мама. Ветерок-малыш убежал из своего двора в соседний, и мама теперь побежала его искать. Она летает по дворам и ищет своего малыша.
– А где ветер-папа?
– Ветер-папа на работе. У него серьезная работа – дуть на самом верху. Вот там на пригорке он дует.
– А папа пойдет искать малыша? А малыша найдут?
– Конечно найдут.
У Нины прокручивался этот диалог в голове снова и снова. В машине работала печка, клонило в сон. Конечно, лучше было бы думать о том, что делать дальше, но она сидела и думала про ветер. Жизнь представлялась кучкой художественно сложенных листьев, которые раздувал ветер в разные стороны, оставляя голую землю. Хотелось сказать: «Ветер, все, остановись, твоя взяла, ты меня заморозил, ты победил, я сдаюсь, я больше не могу». Все ветры: и малыш, и мама, и злой отец – атаковали Нину и метались по всему организму, развеивая все. Все, что было понято за эту жизнь, надумано и решено, все это развеивал ветер и оставлял только холод.