Мы живые
Шрифт:
— Успокойся, все будет хорошо. У меня твой билет на Баку. И одежда. У Виктора сегодня вечером партийное собрание. Мы проскочим незаметно. Кроме того, ты не можешь уйти сейчас, среди бела дня. За улицей следят.
— Я сожалею о том, что сразу не дался им в руки. Мне не стоило приходить сюда. Извини, Ирина.
— Дорогой, я так счастлива! — беззвучно рассмеялась Ирина. — Я действительно верю в то, что я спасла тебя. Они арестовали всю группу. Мне удалось выяснить это у Виктора. Всех, кроме тебя.
— Но
— Теперь мы в безопасности. Всего несколько часов, и все будет кончено. — Ирина присела рядом с ним на ящик, опустив голову ему на плечо и смахивая волосы со своих сияющих, полных беспокойства глаз. — Помни, когда попадешь за границу, сразу же напиши мне. Обязательно.
— Обещаю, — бесцветно вымолвил Саша.
— Я тогда постараюсь как-нибудь выбраться отсюда. Только представь! Заграница! Мы с тобой идем в ночной клуб, и ты будешь таким смешным в смокинге. Мне кажется, что трудно будет найти портного, который согласится шить на тебя.
— Вполне возможно, — согласился Саша, пытаясь улыбнуться.
— А танцовщицы там будут разодеты в причудливые платья, вроде тех, которые рисую я. Подумать только! Я смогу найти работу и буду придумывать одежду и декорации. Не будет больше никаких плакатов. В жизни не нарисую больше ни одного пролетария!
— Хотелось бы надеяться.
— Но я должна предупредить, что я очень плохая хозяйка. Тебе будет невероятно трудно жить со мной. Твой бифштекс к обеду будет подгорелым — да, мы будем есть бифштексы каждый день! — твои носки будут не штопаны, и я не потерплю никаких претензий. Только попробуй, я тебя в порошок сотру, ты, жалкое, беспомощное создание!
Ирина зашлась истерическим смехом. Уткнувшись Саше в плечо, она закусила его рубашку, поскольку ее смех постепенно перешел в нечто иное. Саша поцеловал ее волосы. Пытаясь успокоить ее, он прошептал:
— У меня не будет к тебе никаких претензий, лишь бы только ты могла заниматься своим рисованием. Это еще одно преступление, которое я никогда не прощу этой стране. Я считаю, что ты могла бы стать великим художником. А знаешь, ведь ты ни разу не подарила мне ни одного рисунка, хотя я так часто просил тебя об этом!
— Да, конечно! — с сожалением вздохнула она. — Я обещала свои картины многим, но я никогда не могла сосредоточиться хотя бы на одной из них и довести работу до конца. Но даю тебе слово: когда мы будем за границей, я нарисую десятка два картин, и ты развесишь их по стенам нашего дома. Нашего дома, Саша!
Саша крепко прижал к себе содрогавшееся тело Ирины, целуя ее взъерошенные волосы.
— Каша подгорела, — недовольно буркнул Виктор.
— Извини, — пробормотала, оправдываясь, Ирина. —- Я недоглядела и…
— Еще есть что-нибудь
— К сожалению, Виктор, в доме ничего нет…
— В этом доме никогда ничего не бывает. В последние три дня продукты прямо тают на глазах.
— Как обычно, — вставила Мариша. — К тому же, не забывай, что на этой неделе я не получила хлебный паек.
— Интересно, это почему же?
— У меня не было времени стоять в очереди, поэтому…
— Ирина могла бы получить.
— Виктор, — вмешался Василий Иванович, — твоя сестра неважно себя чувствует.
— Это я вижу.
— Если не хочешь, я съем твою кашу, — предложила свою помощь Ася и потянулась к тарелке Виктора.
— Тебе достаточно, Ася, — остановила ее Ирина. — Поторопись-ка в школу.
— Черт побери! — огрызнулась Ася.
— Ася! Где ты набралась таких слов?
— Я не пойду в школу, — захныкала девочка. — Сегодня мы должны оформлять Ленинский уголок. Я терпеть не могу расклеивать журнальные картинки на старых красных планшетах! На меня уже два раза накричали, потому что я прилепила их неровно.
— Давай поживее и надень курточку. Возвращаться будешь поздно.
Ася тяжело вздохнула, покорным взглядом обвела пустые тарелки и поплелась к выходу.
Виктор, засунув руки в карманы, откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Ирину.
— Ты не собираешься сегодня на работу, Ирина? — поинтересовался он как бы между прочим.
— Нет. Я предупредила их по телефону. Плохо себя чувствую. Похоже, что у меня температура.
— В такую отвратительную погоду лучше сидеть дома, — заметила Мариша. — Гляньте, снег идет.
— Да, — согласился Виктор. — Ирине не стоит выходить.
— Я не боюсь, — пояснила Ирина, — просто я считаю, что безопаснее будет побыть дома.
— Ты никогда и ничего не боишься, — язвительным тоном сказал Виктор. — Черта характера, достойная похвалы — иногда. А в некоторых случаях — можно зайти слишком далеко.
— Что ты имеешь в виду?
— Следует быть более осторожной по отношению к своему здоровью. Может, вызовешь врача?
— Нет никакой необходимости. Я не так уж плоха. Через несколько дней все будет в порядке.
— Надеюсь, — произнес Виктор, вставая с кресла.
— Куда ты сегодня собираешься, Виктор? — спросила Мариша.
— А почему тебя это интересует?
— Нет, ничего… я… просто так… Видишь ли, я подумала, что если бы ты не был очень занят, то мог бы зайти ко мне в кружок и выступить с каким-нибудь сообщением. Они наслышаны о моем выдающемся муже, и я обещала им устроить встречу с тобой. Ты бы мог обратиться к ним с речью — например, по вопросу электрификации или современного авиастроения, что-нибудь в этом духе.