Мятежник

Корнуэлл Бернард

Старбак решил, что у него нет времени рассказывать про мадемуазель Демарест или про труппу "Дядя Том", и потому предложил сокращенный и менее болезненный вариант этой истории.

– Я был изгнан из семьи и нашел пристанище у мистера Фалконера.

– Почему у него?

– Я близкий друг Адама Фалконера.

– Вот как?
– голос Траслоу звучал с одобрением.
– И где Адам?

– Как мы последний раз слышали, в Чикаго.

– Что он там делает?

– Работает в Христианской Комиссии по установлению мира. Они устраивают молебны и раздают воззвания.

Траслоу захохотал.

– Воззвания и молебны делу не помогут, потому что Америка не хочет мира, парень. Твои янки хотят поучить нас жизни, прям как британцы в прошлом веке, но мы и теперь мы не станем их слушать, как и тогда. Это не их ума дело. Кто платит, тот и заказывает музыку, парень. Я скажу тебе, чего хочет Север, парень.

Во время этого разговора Траслоу продолжал дергать пилу вверх-вниз в безостановочном ритме.

– Север хочет нами управлять, вот чего. Это всё эти пруссаки, так я думаю. Они талдычат янки, как сделать правительство лучше, а янки такие дураки, что слушают, но я так тебе скажу - теперь уже слишком поздно.

– Слишком поздно?

– Разбитое яйцо не склеишь, парень. Америка разделилась надвое, а Север продался пруссакам, и мы попадем в эту передрягу.

Старбак слишком устал, чтобы его заботили необычные теории Траслоу относительно Пруссии.

– А война?

– Нам просто придется ее выиграть. Выгнать этих янки. Я не собираюсь учить их жизни, так пусть и они от меня отстанут.

– Так вы будете сражаться?
– спросил Старбак, почувствовав прилив надежды, что его поручение может увенчаться успехом.

– Конечно, я буду сражаться. Но не за пятьдесят долларов, - Траслоу сделал паузу, пока Ропер вбивал клин в новый пропил.

Старбак, начавший понемногу дышать ровнее, нахмурился.

– Не в моей власти предложить больше, мистер Траслоу.

– Я и не прошу больше. Я буду сражаться, потому что хочу этого, и если бы я не хотел сражаться, то меня и за два раза по пятьдесят долларов нельзя было бы купить, хотя Фалконеру за всю жизнь этого не понять.

Траслоу замолчал, сплевывая струю вязкого табака.

– Его отец, тот знал, что накормленных псов на охоту не выгонишь, но Вашингтон? Он просто тряпка, всегда платит за то, что хочет получить, но меня не купишь. Я буду драться, чтобы оставить Америку такой, как есть, парень, чтобы оставить ее лучшей чертовой страной во всем проклятом мире, и если это означает прибить кучку ваших сраных северян, то так тому и быть. Готов, Ропер?

Пила снова скользнула вниз, оставив Старбака в недоумении, почему Вашингтон Фалконер так страстно желал заплатить за вступление Траслоу в армию. Может, просто потому, что этот человек мог привести с собой других крепких мужчин с гор?

В этом случае, подумал Старбак, деньги будут потрачены с пользой, потому что полк этих демонов с неплодородных земель будет непобедим.

– Так на кого ты учился, парень?
– спросил Траслоу, продолжая пилить.

Старбак боролся с искушением солгать, но не нашел в себе ни сил, ни желания что-нибудь выдумать.

– На проповедника, - устало ответил он.

Пила внезапно остановилась, что вызвало протест у сбитого с ритма Ропера. Траслоу проигнорировал его протесты.

– Ты проповедник?

– Я учился на священника, - более точно объяснил Старбак.

– Так ты человек Господа?

– Надеюсь на это. Вообще-то, да.

Хотя он знал, что это не так, и это знание делало вероотступничество еще горше.

Траслоу недоверчиво уставился на Старбака, а потом, к его удивлению, провел руками по замаранной одежде, будто пытаясь привести себя в порядок перед гостем.

– У меня есть для тебя работа, - мрачно провозгласил он.

Старбак взглянул на зловещую зубастую пилу.

– Но...

– Работа проповедника, - оборвал его Траслоу.
– Ропер! Лестницу.

Ропер спустил в яму самодельную лестницу, и Старбак, вздрагивая от боли в ладонях, поднялся по ее грубым перекладинам.

– У тебя есть с собой твоя книга?
– спросил Траслоу, последовав за Старбаком вверх по лестнице.

– Книга?

– У всех проповедников есть книги. Неважно, дома есть одна. Ропер! Хочешь проехаться к дому Декеров? Скажи Салли и Роберту, чтобы быстро ехали сюда. Возьми его лошадь. Как тебя зовут, мистер?

– Старбак, Натаниэль Старбак.

Очевидно, это имя ничего не значило для Траслоу.

– Возьми кобылу мистера Старбака, - приказал он Роперу, - и скажи Салли, я не приму в ответ "нет".

Все эти инструкции Траслоу бросил через плечо, пока шел к своему бревенчатому дому. Собака стремглав отпрыгнула, когда мимо прошагал хозяин, а потом легла, злобно уставившись на Старбака и громко зарычала.

– Ты не возражаешь, если я возьму твою лошадь?
– спросил Ропер.
– Не волнуйся, я ее знаю. Я раньше работал на мистера Фалконера, Я знаю его кобылу, Покахонтас, это ведь она?

Старбак взмахнул усталой рукой в знак согласия.

– Кто такая Салли?

– Дочь Траслоу, - Ропер хихикнул, отвязывая поводья кобылы и поправляя седло.

– Дикая штучка, но ты знаешь, как о женщинах говорят. Они из гнезда дьявола, а юная Салли завлечет в капкан несколько душ, пока ей не надоест. Она сейчас здесь не живет. Когда ее мать умирала, она сбежала к миссус Декер, которая не выносит Траслоу.

Казалось, Ропера веселит этот людской клубок. Он вскочил в седло Покахонтас.