Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII века
Шрифт:
«Власть центра» отдельного племени (а в этом качестве и предстают перед нами Ладога и Новые Дубовики) распространялась лишь на поселения соплеменников. Ситуация меняется, когда создается родственное племенное объединение, в котором руководящее и нередко господствующее положение занимает одно из союз. ных племен. Тогда оно получает власть над всей территорией, занятой племенным союзом, а отнюдь не над локальными «приречными агломерациями»: #c1_98 или еще какими-нибудь ограниченными районами. Но об этом более детально скажем впереди. А пока обратим внимание на весьма знаменательную особенность размещения словенских поселений. Они распределялись скоплениями, гнездами, расположенными друг от друга на расстоянии, исчисляемом порой не одним десятком километров.: #c1_99 По мнению Е. Н. Носова, «само существование скоплений говорит об определенной обособленности групп населения и некоторой разграниченности в праве ведения хозяйственной деятельности в отдельных районах».: #c1_100 Принимая данные соображения, мы не можем согласиться с мыслью о том, что «в размещении поселений отразилось формирование уже сельских территориальных общин», включавших парцеллярное хозяйство малых семей как самостоятельных хозяйственных единиц.: #c1_101 Правда, факты — вещь упрямая, и Е. Н. Носов вынужден признать, что «возведение сопок — огромных погребальных насыпей, высотой обычно 3–5 м, производилось не силами одной семьи или даже жителей одного небольшого поселка, а более значительными коллективами. Можно думать,
Как известно, поселения восточных славян VIII–IX вв. располагались гнездами, в которых насчитывалось, по И. И. Ляпушкину, 3–4 поселка, а согласно Б. А. Рыбакову, — 5, 10, 15.: #c1_104 Размеры скоплений-гнезд, полагает Б. А. Рыбаков, близки к размерам племен.: #c1_105 Сгусток поселков (гнездо) отделялся от других гнезд незаселенной полосой в 20–30 км, а иногда сотней километров и больше.: #c1_106 Видимо, летописец со знанием дела говорил о полянах, что они «живяху кождо с родом своим и на своих местех». Логично предположить, что отдельный поселок олицетворял собою род, а скопление поселений — племя. При таком подходе возможно провести сравнительно-исторические параллели. Л. Морган писал об ирокезах: «Территория племени состояла из фактически заселенной им местности, а равно окружающего района, в котором племя охотилось и занималось рыбной ловлей и который оно было в состоянии охранять от захвата других племен. Вокруг этой территории лежала широкая полоса нейтральной, никому не принадлежавшей земли, отделявшей их от ближайших соседей, если те говорили на другом языке, и менее определенно ограниченная полоса, если эти племена говорили на диалектах одного и того же языка. Вся эта не имеющая точно определенных границ область, независимо от ее величины, составляла владения племени, признавалась таковой другими племенами и охранялась самими владельцами».: #c1_107 То, что Л. Морган наблюдал у индейцев Северной Америки, свойственно племенам различных регионов мира. Ф. Энгельс, выявляя специфические черты родоплеменного строя, замечал: «Население в высшей степени редко; оно гуще только в месте жительства племени; вокруг этого места лежит широким поясом прежде всего территория для охоты, а затем нейтральная полоса леса, отделяющая племя от других племен и служащая ему защитой».: #c1_108 Следовательно, гнезда (скопления) словенских поселений, удаленные друг от друга на многие километры, живо напоминают описанные Л. Морганом и Ф. Энгельсом порядки. Характерно в этой связи и то обстоятельство, что племена Нижнего Поволховья, были отделены от соседних областей с финским и славянским населением «фактически необитаемой полосой».: #c1_109
В густонаселенном, с развитым сельским хозяйством районе Северной Руси, каковым являлось верхнее Поволховье и ильменское Поозерье, возник Новгород — будущая слава России. Именно сюда летописец поместил словен, которые, по его словам, «седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим имянем, и сделаша град, и нарекоша и Новъгород».: #c1_110 Если верить летописцу, основание Новгорода относилось ко времени появления словен на берегах Ильменя. Но летописная версия расходится с результатами археологического исследования Новгорода. «В настоящее время при раскопках города лишь на Софийской стороне — на Неревском и Троицком раскопах — выявлены слои, четко датирующиеся дендрохронологически и по типологии находок серединой X в., ниже которых имеются напластования, позволяющие отнести начало заселения этих участков еще на два-три десятилетия ранее. Иначе говоря, на данном этапе археологического изучения Новгорода отсутствие в городе слоев IX в., в том числе и в ряде его ключевых точек, является фактом, с которым нельзя не считаться».: #c1_111 Однако это не обескураживает исследователей, и они с некоторым оптимизмом полагают, что «вопрос о том, возник ли Новгород в IX или X в., остается открытым».: #c1_112 Но в любом случае Новгород был — и будет моложе Старой Ладоги и Новых Дубовиков. Впрочем, сказать так и на этом остановиться — значит почти ничего не сказать, ибо смысл занятий историка не столько в том, чтобы регистрировать события, сколько в том, чтобы объяснять их. В самом деле, почему при равных примерно экономических и социальных уровнях жизни Верхнего и Нижнего Поволховья произошел столь заметный разрыв во времени возникновения двух известных городов Древней Руси? Возможен следующий ответ: произошло это потому, что природные условия Нижнего Поволховья менее благоприятны для хлебопашества, чем земли Приильменья, и Ладога своей торгово-ремесленной деятельностью компенсировала этот недостаток. Отчасти, быть может, это так. Но главная причина кроется не здесь, поскольку ладожское земледелие и скотоводство имели достаточную эффективность, чтобы обеспечить продуктами сельского хозяйства местное население.: #c1_113 Она заключалась в отрыве продвинувшихся в низовья Волхова поселенцев от основной массы словен, осевшей по ильменским берегам, и в большей открытости для вторжений и нападений со стороны внешних врагов. Все это требовало консолидации родовых общин, и они, объединившись в племена, построили и центры своих союзов — Ладогу и Новые Дубовики. В верхнем Поволховье и Приильменье, где сосредоточилась основная часть словен, обстановка была спокойнее, и формирование племен тут шло преимущественно под воздействием внутренних стимулов, а не внешних факторов. И только где-то в первой половине IX в. на фоне натиска норманнов внешние факторы срабатывают и в этом районе расселения словен. Появляется Рюриково городище, а потом — и Новгород.
В. Л. Янин и М. Х. Алешковский предполагают, что Новгород возник в результате слияния трех разноэтничных поселков. «Одним из них был Славенский на правом берегу Волхова, напротив современного Детинца. Другим — Неревский, к северу и северо-западу от Детинца, на левом берегу реки. Третий — Людин, там же, но к юго-западу от Детинца».: #c1_114 В. Л. Янин и М. Х. Алешковский усматривают в Новгороде центр племени.: #c1_115 Нам представляется важным их вывод о том, что «Новгород возникает первоначально как укрепленный общественный центр находящихся за его пределами поселений, которые, вероятно, также имели фортификацию, иначе по отношению к ним он стал бы просто „городом”, а не „новым городом”».: #c1_116 Жаль только, что авторы предельно сузили круг поселений, находящихся за пределами Новгорода, вызвав тем самым у некоторых исследователей впечатление малой заселенности новгородской округи,: #c1_117 породившее иллюзию внешних импульсов возвышения Новгорода, исходящих из столицы полян — Киева. А. В. Куза, к примеру, писал: «Оставляя открытым вопрос о происхождении Новгорода, думается все же, что превращение его в центр Северо-Западной Руси явилось следствием объединения северорусских земель с Югом в конце IX — начале X в., что потребовало создания соответствующего военно-административного аппарата, обеспечивавшего господство „Русской земли” и ее столицы над всеми остальными территориями. Решением этой задачи и явилось возвышение Новгорода с киевской „засадой”, сосредоточившей в себе указанные функции».: #c1_118
Основание Новгорода со всей очевидностью свидетельствует об успехах интегрирующих тенденций у словен Приильменья. С его постройкой устанавливается полный контроль словенских племен над Волховом, который прочно был закрыт как с севера, так и с юга. Район истока Волхова, где встал Новгород, занимал ключевое географическое положение: сюда вели водные пути рек Ильменского бассейна, открывавшие выходы по Ловати и Поле на юг, по Шелони — на запад, а по Мсте — на восток.: #c1_126 Новгород был узловым пунктом двух великих водных дорог: балтийско-волжской и балтийско-днепровской.
Новгород, как и Ладога, концентрировал торгово-ремесленную деятельность. Но порожденный аграрным обществом, он не порывал с сельскохозяйственным производством, а находился в органической связи с сельской округой. Археологами собрано в городе большое количество деревянных граблей, железных кос-горбуш со стальными лезвиями. Найдены серпы, вилы, встречены и сощники.: #c1_127 По Б. А. Колчину и В. Л. Янину, основная масса новгородцев земледелием не занималась.: #c1_128 Полагаем, что данное утверждение, пригодное для Новгорода XII в. и последующего времени, не может звучать категорично относительно начала его истории.: #c1_129 Жители Новгорода трудились на огородах,: #c1_130 разводили крупный рогатый скот.: #c1_131 Рыболовство и бортничество представлено многочисленными археологическими находками.: #c1_132
Поозерье и Верхнее Поволховье стягивали едва ли не основную массу словен. То была густо заселенная область. Поэтому логично предположить существование здесь, кроме Новгорода, других племенных центров. Быть может, таковым являлся Холопий городок, расположенный поблизости от слияния Волховца с Волховом на холме с крутыми склонами. Паводки превращали холм в остров. Город, как видим, имел хорошую естественную защиту. Его появление датируется первой половиной IX в.: #c1_133 Холопий городок окружали погребальные сооружения и неукрепленные поселки, принадлежавшие родовым общинам, единение которых в рамках племени он олицетворял. Контрольная функция поселения на волховском пути выступает со всей определенностью.: #c1_134 В этом плане Холопий городок, охраняя одно из ключевых мест волховской магистрали, выполнял необходимую и полезную работу по отношению к остальным словенским племенам, защищая, разумеется, при этом и своих соплеменников. Городок, подобно упомянутым уже нами племенным центрам словен, был крепкими производственными нитями связан с сельской округой, детищем которой он являлся. Правда, как считает Е. Н. Носов, местоположение Холопьего городка «весьма неудобно для занятия сельскохозяйственной деятельностью».: #c1_135 Но столь решительному заявлению противоречит самим же автором открытый в городке клад сельскохозяйственного инвентаря, состоящий из наральников, кос, топора, тесла, удил и других предметов.: #c1_136
Немало археологических памятников сохранилось по берегам р. Мсты. Это — сопки и остатки сельских поселений. Обилие сопок говорит о хорошей освоенности словенами здешних мест.: #c1_137 Надо заметить, что «топография и размещение сопок, даже в тех случаях, когда остатки селищ не зафиксированы, отражают топографию и размещение древних поселений и их скоплений на определенных участках».: #c1_138 Расстояние между скоплениями составляет от 4 до 20 км.: #c1_139 Наряду с селищами открыты и городища.: #c1_140 Все это позволяет высказать догадку, что и здесь имелись условия для появления племенных центров, открыть которые еще предстоит археологам.
Учесть все племенные центры словен невозможно по состоянию источников. Но привлеченного нами археологического материала и без того достаточно, чтобы обозначить в словенском обществе главное: процесс сплочения родовых общин и соединения их в племена, завершавшийся устройством городов — племенных центров. Надо думать, что в этих городах находились племенные вожди, старейшины, заседал совет старейшин, собиралось народное вече и ополчение, хранились племенные святыни. Такова была одна из первых ступеней социальной интеграции летописных словен. Следующая ступень связана с образованием союза словенских племен. «Возрастающая плотность населения, — писал Ф. Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа».: #c1_141
Формирование союза являлось делом вовсе не простым. Оно осуществлялось через взаимную борьбу и соперничество племен за лидерство. Отголоски происходивших на этой почве межплеменных столкновений слышны в источниках устных и письменных, их следы видны и в археологических материалах. «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беша в них правды», — читаем в Новгородской Первой летописи.: #c1_142 Хотя приведенное известие касается распрей между словенами кривичами и угро-финнами, оно отражает межплеменные раздоры, которые выливались в соперничество племен из-за первенства в собственном союзе.