Мятежный рейд

Гуминский Валерий Михайлович

Мелькали заросли кустарников, нагромождения валунов, тропинка шла то вверх, то с резким уклоном падала вниз, заставляя слегка сдерживать бег, чтобы не упасть и не устроить завал из тел. Падение в таких местах чревато, покалечиться можно легко и быстро.

Наконец, эта безумная гонка в непроглядной тьме закончилась. Узкая тропка расширилась, отряд выскочил на луговину, сжатую со всех сторон густым лесом, куда Болт и направился. Котрил разевал рот как рыба, когда его опустили на шелковистую траву. Он привалился к дереву и долго приходил в себя, тупо разглядывая, как

бойцы снимают дёрн, выкапывают ямы и в них разводят костры.

— Хозяин, снимай одёжку, сушиться будем, — подошел Ролли, так и державшийся возле него во время бега. — Болт сказал, до утра никуда не пойдём. Вставать только нужно рано, еще в сумерках.

— Ладно, — проворчал Котрил, медленно снимая с себя пояс с оружием и перевязь. Потом скинул камзол, штаны и сапоги. Пошатываясь, встал и направился к одному из костров, чтобы обсушиться. Собравшиеся вокруг жаркого пламени люди потеснились, давая местечко босому сеньору, сверкающему подштанниками. Даже самому смешно стало. Такого приключения он не ожидал.

Между тем Хаскальф и барон распределяли ночную стражу, заодно дав добро бойцам подкрепиться сухарями и солониной. Не до горячей каши сейчас. Люди должны отдохнуть. Болт предупредил, что завтра придется идти весь день, с одной остановкой на отдых. Котрил видел, что проводник прислонился к дереву спиной, положил арбалет рядом с собой, и сложив руки на груди, заснул, ни на что не обращая внимание, как будто знал: их никто не потревожит.

А утро Рэйджа Котрила началось с кошмара. Он встал с такими болями в ногах, что едва сдержал стон. Невидимый палач сжал клещами мышцы и выкручивал их то в одну, то в другую сторону. На глазах появились слезы. Хорошо ещё, в предрассветных сумерках никто не видел искажённое болью лицо. Барон Шаттим с такой же гримасой направлялся в его сторону, боясь сделать широкий шаг.

— Послушай, Рэйдж, — сказал он тихо, приблизившись. — Я не могу идти. Ноги вообще не двигаются. Это всё от ночного бега.

— Мы привыкли верхом передвигаться, вот и расплата, — попробовал пошутить Котрил. — Идти всё равно нужно.

— Болт нас пристрелит из своего арбалета, — хмыкнул барон, глядя на готовящийся к выходу отряд. Костры были потушены и накрыты срезанным заранее дёрном, чтобы не оставлять видимые следы ночлега большого отряда.

Как будто увидев их замешательство, Болт направился к ним с непроницаемым лицом. Арбалет, к счастью, висел за спиной, а не был в руках.

— Сеньоры, у вас проблемы? — зыркнул он сначала на барона, потом на Котрила. — Я понимаю, что будет трудно. Идти всё равно нужно, хоть через силу. Несколько лиг мы пойдем спокойным маршем, чтобы дать возможность размять мышцы. А потом сами не заметите, как втянетесь. Это егеря и вояки привычные к длинным переходам.

— Спасибо, Болт, — неожиданно для Котрила поблагодарил проводника барон.

Тот лишь махнул рукой и отошёл в сторону, дожидаясь, когда отряд приготовится к походу.

* * *

К некрополю подошли к вечеру, как Болт и планировал. Чего это стоило Котрилу и барону, могли сказать только они. И тем не менее, остались живы, даже ощущение появилось, что прошли бы еще столько же. Отряд расположился на небольшом плато, похожим на каменный козырек, нависающий над долиной, где раскинулся огромный, поражающий воображение мёртвый город. В свете закатного солнца он выглядел мрачно-багровым, будто облитый кровью. От каменистых холмов, опоясывающих с запада на восток Спящие Пещеры, к гробницам и целым мемориальным комплексам из белоснежного известняка тянулись лиловые тени, постепенно поглощая все краски дня и погружая некрополь в серые сумерки.

Барон Шаттим долго смотрел на распростертый внизу огромный спящий могильник. Цель уже была близка, оставалось только протянуть руку и взять то, что навсегда изменит его жизнь. Или отнимет её безжалостно, как случается со всеми авантюристами. Он понимал: отказаться от похода в галереи уже невозможно. Как на него посмотрят люди, что подумает Котрил? Смалодушничал, испугался будущего…

Нет, обратного хода нет. Надо идти туда, пробраться в галереи, найти чёртов артефакт и покинуть навевающее смертную тоску кладбище.

— Ты подумал, как мы будем брать то, за чем пришли? — тихо спросил он у стоящего рядом компаньона. — У тебя есть решение? Надеюсь, не зря столько времени околачивался в Фарисе.

— Нам нужно проникнуть в галереи, — Котрил не хотел раскрывать план, пока находился где-то в нескольких лигах от вожделенной цели. — Но самое трудное: найти гробницы Норанов. Именно там лежит артефакт. Меня предупреждали об обманных захоронениях.

— Не понимаю, зачем компрометирующий нынешнюю власть предмет положили на самом видном месте, — пробурчал барон. — Будь я королем, давно бы уничтожил всё, что связано с Аллистерами и Норанами.

— Так первые Адальгримусы этим и занимались, — хмыкнул Котрил, вперив жадный взгляд на некрополь, полностью погрузившийся в сумрачную тень. Показалось, оттуда повеяло могильным холодом. — Умные люди, преданные Норанам, намеренно пустили слух о филактериях с кровью, якобы спрятанные в надёжных местах для потомков первой династии. И заодно с этим распространяли пророчества.

— Умно, — признал Шаттим. — А что там с филактериями?

— Их «находили» и уничтожали чуть ли не прилюдно, — хохотнул компаньон. — И знаете, ваша милость, сколько длились поиски, пока не обнаружили, якобы, последний?

— Нет, совершенно не представляю, — пожал плечами барон. — Я бы и про кровь Норанов, текущую в моих жилах, не знал, если бы не ты, проклятый авантюрист.

— Да бросьте, барон! Вы после моего появления ожили, в глазах блеск появился. А так бы продолжали покрываться пылью в своем замке. Простите, если обидел словами…

— Так сколько лет искали артефакты? — предпочел не касаться больной темы безрадостного бытия Шаттим. Ведь Котрил прав, чёрт его дери.

— Почти столетие. В Грёзах обнаружили «последний», в подвале городской ратуши, и то замурованной в одну из стен. В «Городских летописях» это событие было отмечено тем, что на радостях король Эдди Адальгримус устроил трёхдневный пир.