Мычка
Шрифт:
– Даже в родном племени, если быть внимательным, нет-нет, да узнаешь что-то новое, чего раньше не знал, или не обращал внимания. А тут, у вас, все совсем-совсем по-другому: другой уклад, другие поверья. Избы ставите по другому, живете другим. Как усидеть? Ведь таких возможностей - две-три на жизнь бывает, если не меньше!
Хозяин по-прежнему смотрит волком, но из глаз уходит настороженность, сменяется искрами понимания, далекими, едва различимыми, но и это неплохо, а если вдуматься - просто замечательно. Теперь бы только не сглупить, не брякнуть лишнего, чтобы утихнувшая подозрительность не вскинулась вновь, возрождая былую настороженность и смыкая уста.
Хозяин покивал, сказал с усмешкой:
– Что живете по-другому - понятно. Об этом уже то говорит, что собак не знаете. Только никак в толк не возьму, зачем с парнями сцепился? Ведь это не просто ребята, каких много, самого старосты дети! Не пристало им честь ронять. Ладно еще от своих огрести, бывает, но чтобы от пришлого, да еще от вершинника...
– Но у меня не было выхода!
– воскликнул Мычка с жаром.
– Они ждали. Вышли на дорогу, когда ни свернуть, ни обойти. Что делать было?
– А назад вернуться, гордость не позволила?
– бросил хозяин раздраженно.
Мычка потупился, сказал чуть слышно:
– Не учили меня спиной поворачиваться.
– Заметив, как брови хозяина сдвинулась, поспешно добавил: - Да и не думал я, что так выйдет. Мало ли, кто куда идет? Встретились - разошлись, делов-то.
Хозяин хмыкнул, спросил:
– Ты и в лесу также прешь, не сворачиваешь?
Мычка произнес со вздохом:
– В лесу обойти не сложно. А тут, с одной стороны изба, с другой околица, не сигать же через бревна.
– Мог бы и сигануть, не перетрудился бы, - бросил хозяин желчно. Помолчав, добавил словно про себя: - А околицу эту давно снести пора. Мешает только, а пользы от нее чуть.
Ощутив смену в настроении хозяина, вкрадчиво, опасаясь вызвать новую волну гнева, Мычка поинтересовался:
– А зачем ее сотворили, и кто?
– А это не твоего ума дело, - рявкнул хозяин.
Мычка всплеснул руками, воскликнул:
– Так ведь самим мешает!
Хозяин помолчал. Руки двигаются в прежнем ритме, даже как будто быстрее, но взгляд ушел в себя, словно мужчина вовсе не здесь, за столом, а унесся вслед за мыслями в туманные дали. Мычка затаил дыхание, принялся разделывать рыбу с особым тщанием, чтобы не сбить хозяина с мысли, что вот прямо сейчас закручивается узлом, готовясь излиться в словах неведомой были. И не ошибся.
Хозяин тяжело вздохнул, взгляд обрел осмысленность, а плечи приподнялись, когда он замедленно произнес:
– Мы не всегда жили здесь. Когда-то давно наши предки обитали в других краях, где всегда жаркое солнце, а вокруг, куда не кинь взгляд, бескрайние просторы. Но враги заставили сняться с насиженного места. Мы долго скитались, пока не нашли пристанище здесь, под кровом леса, возле тихой речки. Но, когда, казалось, тяготы пути остались позади, пришла новая напасть.
Хозяин замолчал, вновь ушел в себя. Сгорая от нетерпения, Мычка ерзал по лавке, с трудом удерживаясь, чтобы не поторопить рассказчика. Рассказ захватил, приковал внимание. Слова о неведомых землях и далеких краях пленяли, завораживали, уводя в сказочные дали. И хотя Мычка прекрасно понимал, что все услышанное выдумка, какие еще бесконечные просторы в бескрайнем лесу? продолжение истории он бы не променял ни на что.
С хрустом отрубив голову очередной рыбешке, отчего Мычка невольно вздрогнул, хозяин продолжил:
– Стали пропадать люди. Сперва на это не обратили внимание. Мало ли куда ушли пару-тройку сильных мужчин, как далеко забрели на охоте? Но когда тварь задрала сразу двух женщин почти возле самой деревни...
– Какая тварь?
– едва слышно выдохнул Мычка.
Хозяин пожал плечами.
– Не знаю. Я тогда еще не родился. А легенды говорят о таком, что и не представить.
– Ну как же?
– глаза Мычки горели огнем.
– Всех существ, что обитают в лесу, охотники знают наперечет. Был ли это волк-переросток, или оголодавший с зимы бер? А может роскошный в смертельной гибкости ягуар?
Хозяин пожал плечами, сказал отстраненно:
– Тебе лучше знать, но то, о чем темными вечерами отцы страшным шепотом рассказывают сыновьям, а деды внукам, не похоже ни на одного из известных мне существ.
Не смотря на то, что считал лес домом, и знал множество населяющих его существ, от малой птахи до огромного лося, Мычка ощутил холодок страха. От безделья и развлечения никто возводить изгородь не станет. Чувствуя, как от нарастающего возбуждения дрожат руки, он прошептал:
– А дальше, что дальше?
Хозяин окинул гостя взглядом, заметив лихорадочный блеск в глазах, улыбнулся краешком рта.
– А ничего. Тварь еще немного пожрала людей, да куда-то исчезла, а изгородь осталась. С тех пор и стоит.
– Я видел ограду...
– Мычка помялся, - жерди во многих местах подгнили, кое-где едва держатся. Может, стоит подновить, усилить?
Хозяин отмахнулся.
– И подновляли и усиливали, пока подгоняли необходимость да страх. А сейчас, кому надо? Рухнет - не заметит никто.
– Хозяин помолчал, добавил сурово: - Да ты не спи, работай. Ишь, рот раззявил, сейчас слюной истечешь. А что до ограды - может статься все совсем по-другому случилось. Это потом баешники понапридумывали, покрыли быль небылицами.
Мычка поспешно закрыл рот, так что щелкнули зубы. Руки вновь заработали, отрезая, сковыривая, отбрасывая, но в голове, возбужденные рассказом, мысли роятся с такой яростью, что тяжело удержаться, чтобы не вскочить, забегать по комнате. С трудом управляя пальцами, что от возбуждения мелко подрагивают, то и дело роняя рыбешку, Мычка произнес, стараясь, чтобы голос звучал отстраненно:
– А если станется, существо вернется?
Хозяин некоторое время молчал, тишину нарушали лишь постукивание ножа, да шорох сбрасываемой в корытце чешуи, наконец, сказал негромко:
– Может и станется, но, думаю, не вернется.
– А потомство?
– Мычка вскинулся в поспешном вопросе.
– И потомство не вернется, - ответил хозяин сухо.
– Но почему?
Хозяин вздохнул, сказал нараспев, но так, что от слов мороз продрал по коже:
– Не с кем ей плодиться, нет здесь больше таких. Да и нигде нет.
Мычка помолчал, пытаясь понять, что имел в виду собеседник. Ведь такого не бывает, чтобы животное было одно. Всегда где-то бродит еще, и не одно - множество. Иначе, как продолжать род? Решив, что ослышался, Мычка уточнил: