Мычка
Шрифт:
Филин оперся на руки, некоторое время рассматривал Мычку, как некое диковинное животное, произнес:
– А ты, парень, не так прост, как кажешься. Я слыхал, что в глубинах бескрайнего леса живут далекие от цивилизации люди, но что б настолько...
Мычка повернул голову. В глазах собеседника, черных, как ночь, поблескивает пламя, в лице глубокая задумчивость, губы чуть заметно подрагивают. Еще немного, и будет произнесено нечто очень важное, отчего окутавшая мир завеса приоткроется, явив взору неведомые дали, полные странного и удивительного.
Мычка невольно затаил дыхание, но Филин сморгнул, лицо приняло обычное выражение, и наваждение прошло, истаяло невесомой дымкой. Ощутив разочарование, будто лишился чего-то незримого, но очень значимого, Мычка вздохнул, сказал натянуто бодро:
– Готово.
Филин покосился на стол, где, разделанные аккуратными кусочками, краснеют ломтики мяса, произнес с одобрением:
– Хорошо. Не поверишь, как порой досадую, что один. По лесу за дичью набродишься, ноги истопчешь, живот сводит - сил нет, а приготовить некому.
Мычка удивился.
– Зачем же одному жить? Проще племенем, да и веселее.
Филин помрачнел, сказал глухо:
– Не всегда получается так, как хочешь.
Глядя на собеседника, помрачнел и Мычка, произнес чуть слышно:
– Это правда.
Филин кивнул на очаг, поинтересовался:
– Приготовить сможешь, только чтоб прожарилось и не подгорело?
Мычка улыбнулся.
– У нас с малолетства знают, что с мясом делать, как в дом принесут.
Хозяин покивал, сказал сумрачно:
– Вот и займись. А я пока воздухом подышу, проветрюсь.
Хлопнула дверь, в отдалении затихли шаги. Пока руки занимались привычной работой, насаживая мясо на вертел, перед мысленным взором стояло лицо хозяина дома. Залегшие на переносице глубокие складки, мелкие шрамики на виске, и запрятанная глубоко в глазах глухая тоска. Что скрывает этот человек, вернее, подземник, как он назвал себя сам, откуда появился, почему, вместо того, чтобы жить вместе с племенем, поселился в глубине леса один?
Мясо поджарилось, дом наполнился аппетитным духом свежей пищи, когда вновь хлопнула дверь. Филин вернулся, но в лице не осталось и следа былой тоски, складки у переносицы исчезли, а в глазах сверкают темные искры, не то предупреждения не то насмешки.
Он потянул носом, сказал с чувством:
– Хорошо! Осталось уточнить, так ли замечательна трапеза на вкус, как на запах.
Мычка улыбнулся, довольный похвалой, сказал:
– К сожалению, я нашел всего пару знакомых трав, иначе бы было вкуснее. У нас в племени используют больше десятка.
Филин отмахнулся, проворчал:
– И того с избытком. Было б мясо, а какую траву жрать - вопрос десятый.
Мычка покосился с неодобрением, но промолчал. Привыкший сдабривать пищу травами, он считал такой порядок вещей единственно верным, и не мыслил иного, но, за последнее время жизнь показала - не все в этом мире неизменно. И Мычка усвоил урок. Все то время, пока хозяин дома утолял голод, забрасывая в рот мясо, кусок за куском, Мычка терпеливо ждал, не желая мешать, когда же челюсти Филина задвигались медленнее, а затем и вовсе остановились, наконец задал вопрос, мучающий с того самого момента, как хозяин последний раз покинул дом.
– Ты сказал, это оружие, - произнес Мычка, указывая на прикрепленную к стене полосу металла.
– Не сочти за труд, объясни, как его используют, и для чего.
Филин дожевал остатки мяса, тщательно вытер руки о штаны, утолив голод, он стал заметно благодушнее, сказал:
– Как его используют - объяснять долго, проще показать. А для чего...
– Он неожиданно спросил: - Для чего ты используешь нож, или рогатину?
Ответ на вопрос казался настолько очевиден, что Мычка лишь пожал плечами, но, соблюдая правила вежливости, ответил:
– Против зверей.
Филин покивал, произнес в тон:
– Ну а меч - против людей.
Посчитав, что ослышался, Мычка взглянул на собеседника, но тот смотрел твердо, и на этот раз во взгляде не было насмешки. В который раз Мычка ощутил, как по спине разбежались крупные мурашки. Этого не может быть! Оружие против людей... но, зачем, для чего? Рогатина, чтобы отогнать бера, или нож для разделки туши - это понятно. Зверь - пища человека, а иногда и противник. Конечно, бывает всякое, и оружие охоты может обернуться против хозяина, но чтобы специально создавать оружие против человека...
Мысли отразились на лице Мычки столь ярко, что Филин лишь покачал головой, сказал устало:
– И откуда ты такой на мою голову выискался? Похоже, рыбари совсем знания растеряли. Или, постой... ты разве не оттуда?
– Перехватив непонимающий взгляд гостя, сказал с досадой: - Деревня рыбарей, что неподалеку. Что, совсем память отшибло?
Мычка потемнел лицом, сказал чуть слышно:
– Нет, не оттуда. И не хотел бы.
Он замолчал. Но хозяин дома ухватил недосказанное, произнес понимающе:
– Ах вон оно что. Знать не приглянулся ты им. Спровадили, чтобы глаза не мозолил, а вместо напутственного слова - дубьем! Верно?
Горло перехватило, но Мычка через силу выдавил:
– Все так.
Филин поморщился, сказал с презреньем:
– Гнилой народец. Ни одно дело до ума довести не могут. Даже не добили толком - бросили зверью на поживу.
Выражение, с каким хозяин дома высказался о рыбаках, не понравилось, но возразить Мычка не посмел. Как бы он не хотел изгладить из памяти произошедшее, слишком свежи раны. С трудом, словно сдвигая тяжелый камень, Мычка отринул воспоминания, упрямо произнес: