Мымра!
Шрифт:
— Завьялов, нам пора! — вскочила Вера со своего стула, — Я устала!
— Ты иди дорогая, я скоро приду, — не глядя на нее, ответил я, не сводя взгляда с Барби.
— Ой, какая я неловкая, — сказала вдруг Вера и по моему лицу полилось растаявшее мороженное, — Прости дорогой, оступилась, — произнесла жена сквозь зубы, пока я освобождал свои глаза от липкой массы.
Я встал, поправляя свою рубашку без рукавов, и расшаркался перед дамами:
— Прошу покорнейше простить, но вынужден вас покинуть, дабы сменить мой парадный костюм, — сказал всем, слизывая сладкую массу с губ.
— Ничего, ничего, — проворковала Барби, — Мы будем вас ждать.
— Я вернусь, — пообещал я, направляясь за Верой, что как бравый солдат шагала в сторону нашего бунгало. Я, посмеиваясь, пошел за ней, уже предвкушая бурный выговор и последующее усмирение негодующей жены. На полпути Вера обернулась и встала, уперев руки в бока. На ней были короткие шорты и белая маечка, волосы заплетены в косы и уложены на голове.
— Ты гад, Завьялов, похотливый кобелина! — возмущенно сказала Вера.
— Ага, — согласился я, подходя к ней, — Что-то еще?
— Тебе все равно, что я была рядом? — взвизгнула она, — Ты флиртуешь у меня на глазах!
— Согласен, — ответил я и, подпрыгнув, схватил жену на руки и перевалился вместе с ней за бортик, падая в безумно голубую и теплую воду, прямо в одежде. Вынырнув, Вера замолотила по моей груди кулачками, а я лишь смеялся.
— Ненавижу тебя! — кричала она.
— Да ладно, — пытался я увернуться от ее рук, брызгая в нее водой, — Если ты не поняла, что я хочу и люблю только тебя, то я начну ходить в ресторан каждый вечер, показывать тебе, как легко я могу завоевать внимание женщин. Только мне это не нужно, Вера, — Подхватил ее за талию и прижал к себе, целуя соленые от воды губы.
— Я ревную, Завьялов, — возмутилась жена.
— Я тоже, поэтому не хочу делить твое внимание ни с кем.
— Но мы же не можем весь месяц просидеть в номере, — снова возмутилась она.
— Хорошо, предлагаю компромисс, — согласился я, нагибаясь перед ней, чтобы она запрыгнула на меня, как обезьянка. Вера со смехом сделала это, и я поплыл к своему бунгало, словно большой и могучий кит, с грузом на спине.
— Какой компромисс? — спросила Вера, чуть покусывая мое ухо, а я чуть не сбросил ее в воду, так всего торкнуло. Возбуждение прокатилось по телу, заставляя ускориться.
— Давай так, — сказал я, поднимаясь по лестнице на площадку перед своим бунгало и снимая Веру со спины, — Сейчас мы идем внутрь и я осуществляю план мести, за то, что ты облила меня мороженным при всех. Потом мы берем катер и катаемся по островам до самого вечера, я знаю, тут рядом есть два или три. Там я тоже хотел бы отомстить тебе несколько раз, а вечером мы заказываем ужин на пляже при свечах, цветах и что там еще нужно романтичным девочкам, так подойдет?
— Подойдет, — выдохнула Вера со счастливой улыбкой и я довольный, понес ее в наш номер, чтобы наказать.
Глава 52. Егор
Глава 52. Егор
После того как Веру перестало тошнить, только от одного взгляда на меня, я жил, как в раю, любуясь своей девочкой. Вера стала такая аккуратненько кругленькая. Животик, словно футбольный мяч, небольшой, симпатичный. Я любил гладить его и прикладывал ухо, пытаясь услышать какие-то звуки. Один раз думал, что услышал, и заорал на всю квартиру, перепугав Веру и Стаську, которую, оказывается, прижал к кровати своей рукой.
— Тьфу ты, — ругнулся я, вытаскивая из-под себя котенка, — Я думал, что услышал, — снова приложился ухом к животу Веры, отчего моя голова странно дергалась под ее тихим смехом.
Но самый ужас был примерно на седьмом месяце. Вера лежала на диване, на моих коленях были ее ноги, которые я ласково массировал, а живот смешно выглядывал из-под короткой футболки и шорт. Я иногда поглядывал на живот, краем глаза, пока Вера смотрела какую-то комедию, иногда смеялась, особенно когда я проводил пальцами по ее голой ступне. Вдруг ее живот выпятился бугром с одной стороны, и я застыл, чувствуя, как на спине встают дыбом волосы. Вера будто ничего не замечала, продолжала смотреть телевизор.
— Вер, а Вер? Ты себя нормально чувствуешь? — спросил осторожно я, чтобы ее не напугать.
— А что? — повернулась она ко мне, сияя улыбкой.
— А, ну судя по тебе вроде нормально, просто у тебя там... хм, съехало на бок все, что ли, — я не нашел другого слова, как объяснить ей внезапную выпуклость на животе.
— А, это нормально, — снова повернулась она к телевизору, а я вцепился взглядом за живот, наблюдая там какой-то батл. Бугры появлялись то там, то тут, словно что-то крутилось как в стиральной машине. Короче кошмар! Несколько седых волос точно появилось у меня на голове. Еще тяжелее стало на восьмом месяце и дальше. Вера еле ходила, часто сидела, ковыляла словно утка, а я помогал, даже взял работу на дом, чтобы выводить ее на прогулки. Мы к тому времени уже перебрались в дом и сделали себе спальню на первом этаже, чтобы Вере было удобно. Ей становилось легче в бассейне, куда мы ходили каждый вечер. Я ложился на воду, клал на себя Веру и плавал с ней медленно и спокойно. Иногда она даже засыпала в таком положении, устав за день от боли в спине.
— Я не могу спать, Завьялов, — жаловалась она, — Я привыкла на животе, а сейчас как не лягу, мне все неудобно.
Я ей сочувствовал, честно, но втайне ждал, с каким-то чувством восхищения, наблюдая такой процесс впервые. В ней рос ребенок, и мне казалось это таинством, каким-то непостижимым чудом, а Вера была в моих глазах сказочной феей с подарком внутри. Единственное от чего я страдал, это от невозможности любить Веру в полную силу, врач строго запретил нам любую близость на последнем месяце. Теперь я спал с Верой, плавал в бассейне с ней же, мылся в душе, изнывая от банального стояка, особенно по утрам.
— Неужели ты хочешь меня такую? Толстую, как бочка? — удивлялась Вера, лукаво глядя на меня и дотрагиваясь руками до моего каменного члена, когда мы лежали вечером в нашей спальне.
— Ой, ой, не трогай, а то взорвется, — волновался я, чувствуя шаловливые ручки, что заставляли меня чуть ли не подпрыгивать на кровати.
— Я помогу тебе, Завьялов, один раз, — ворчала Вера, а я улетал под ее губами, засыпая потом спокойным, удовлетворенным сном с блаженной улыбкой на лице. Через пару дней уже сам ласкался к Вере, которая отбивалась от меня подручными средствами.