Мыс мертвой надежды
Шрифт:
Все это Андрей успел заметить еще в лодке, куда втащили девушку, спасенную им. Сейчас он разглядел и ее лицо. Правильные черты, прямой нос, полные губы. А еще у девушки были длинные густые ресницы. Иногда она моргала, переводя взгляд с одного предмета на другой. Истомину казалось, что эта красавица делает то, что у русских девушек всегда называлось «стрелять глазками».
– Тебя зовут Андреас? – на греческий манер произнесла девушка. – А меня – Димитра. Я студентка, учусь в Македонском университете экономических и социальных наук. А ты чем занимаешься?
Истомин был готов к этому вопросу. Ответ на него он продумал заранее, чтобы тот не расходился с его легендой. Старик Панаиотис не стал спрашивать Андрея, почему тот не торопится оповестить кого-то о том, что остался жив, хотя его яхта затонула. Он не верил в историю, придуманную Истоминым, или решил, что яхта была украдена. Может, старик вообще считал Андрея криминальным типом. Однако благодарность его оказалась выше подозрительности. А вдруг он сам промышлял контрабандой? Кто их тут разберет, этих мелких хозяйчиков, живущих на малолюдных островах, разбросанных возле самых турецких берегов?
– Я тренер, – ответил Андрей. – Даю частные уроки по плаванию, дайвингу. В прошлом я спортсмен, так что кое-что скопил и теперь занимаюсь своим необременительным бизнесом.
– Дедушка сказал, что ты утопил яхту. Это правда?
– Да какая там яхта. – Андрей со смехом махнул рукой. – Одно название! Дешевый катер с мачтой. Одним словом, не стоит и вспоминать.
– Но ведь теперь все твои друзья и знакомые будут думать, что ты погиб? Ты не хочешь сообщить им?..
Андрей громко вздохнул и грустно улыбнулся. Начинались те самые тайны, которые девушки так любят. Подобные сказочки не вызывают у них никаких подозрений. Вот Истомин и решил поведать этой красавице историю о своей несчастной любви.
– Пусть друзья пока так и думают! – заявил Андрей. – Понимаешь, Димитра, была у меня девушка. Я к ней на Крит приезжал по четыре раза в год. А потом не смог, потому что у меня были кое-какие дела дома. Вот она и посчитала, что я к ней остыл. А когда я приехал, она уже была с другим. Одним словом, произошла нехорошая сцена, и я уплыл понырять. Мне хотелось побыть одному. А тут… вот так все и произошло. Пусть она помучается, думая, что я утонул.
– Это жестоко! – сказала Димитра и качнула головой. – А если она просто полюбила по-настоящему кого-то другого?
– Я понимаю тебя, – согласился Андрей. – Но было бы честным сообщить мне об этом. Раз уж так случилось, то хотя бы позвони, напиши и объясни все честно. Ты согласна?
– Ты долго будешь жить у нас? – вместо ответа задала новый вопрос девушка.
– Не знаю, – с улыбкой ответил Андрей. – Если я вашему дому не в тягость, если от меня есть польза хозяйству твоего деда, то я хотел бы пожить. Свежий морской воздух, нормальная физическая работа. Это очень благотворно действует на меня. Хочется отдохнуть от больших городов, от цивилизации, побродить по этим диким холмам.
В тот вечер Андрей долго не мог уснуть. Матрац был жутко неудобным, и он долго возился, стараясь найти более-менее приятное положение. А тут еще эта вечерняя встреча с прекрасной Димитрой. Истомин хорошо видел, что понравился ей.
Это и понятно, потому что характер этой девушки был написан у нее на лице и подчеркнут поступками. Тут и эти бесшабашные гонки на гидроциклах, и ночной приход к нему в комнату с желанием высказать свою благодарность. Эта девочка привыкла делать то, что ей хочется. А еще Димитре нравились люди сильные, яркие, мужественные. А уж этого во внешности Андрея хватало. Мышцы, шея, челюсть, затылок!
На следующий день Андрею довелось познакомиться с женихом Димитры. Парень по имени Анастасиос оказался худым, смуглым, как турчонок, и несколько нагловатым. Он тоже попытался высказать Истомину слова благодарности за спасение своей невесты, но все это у него получилось как-то неприязненно. Как будто он говорил и благодарил через силу. Может, такое впечатление у Андрея возникло потому, что парень не смотрел во время разговора ему в глаза.
Бывают такие персоны. Ты с ними говоришь, вроде бы слышишь слова, приятные уху, а все равно тебя не оставляет тревожное ощущение. Ты отвернешься на секунду, а он тебе сапожный нож в поясницу засадит. Было в нем что-то гаденькое.
Возможно, что сказалось влияние папы, обладавшего с деньгами и положением, вот парень и обнаглел. Или же Андрей интуитивно чувствовал, что для этого Анастасиоса Димитра не более чем игрушка. Может, сама девушка воспринимает его вовсе не как жениха? Он для нее только приятель, с которым можно заняться поисками приключений. А старик просто надеется, что сынок богатого папаши женится на его внучке и обеспечит ее будущее.
Однако Андрей понимал, что его все эти чужие дела нисколько не касаются. Перед ним стояла вполне определенная задача, а все остальное – лишь фон, на котором разворачиваются действия. Истомин пытался так думать, но получалось у него не особенно.
Во-первых, Димитра ему нравилась. Очень!
Во-вторых, проработав день на разгрузке фелюг вместе с другими рыбаками и прочими жителями поселка, он познакомился с этими людьми, почувствовал искренность их дружеского отношения к себе. Его хлопали по плечам, ему улыбались, показывая прокуренные зубы. Люди лопотали по-гречески что-то веселое и сами же беззлобно хохотали.
Да и старик хозяин к вечеру принес в комнату Андрея взамен старого застиранного рабочего комбинезона новые джинсы, пару рубашек и легкие летние кожаные туфли. Еще он бросил на кровать пакет, кивнул вместо улыбки и вышел.
Истомин развернул пакет и рассмеялся. Сервис у старика был поставлен на высшем уровне. Видимо, он кого-то посылал в магазин, расположенный в большом поселке. Кто-то со знанием дела подобрал все, что было необходимо Андрею. Три смены нижнего белья, носки и даже бритвенный набор.
Относиться к этим людям как к теням Истомин не мог. Но так уж складывались обстоятельства, что врать ему предстояло до самого конца.
В первый же вечер, перед тем как заступить на ночное дежурство возле пирса, Андрей с видом задумчивого идиота отправился бродить по окрестностям. Первое, что он сделал, – это нашел укромное место на вершине холма, где спрятал бинокль в чехле. Каждый раз старательно скрывать его под рубашкой было глупо.