Мышиный Король
Шрифт:
«А не подстава ли это? И зачем он спрятал коробку? А может, этот недотепа уже сам сбегал в Управление и настучал там и насчет флаеров, и насчет липовых отчетов?» – с тревогой думал Василий Петрович, стараясь не выдавать своего волнения.
«Да нет, какой ему толк? Занять мое место? Но кто его назначит? Ерунда какая-то!»
Но навязчивые мысли роились, как назойливые пчелы: «А вдруг он собирает на меня компромат? Ведь он про все знает: и про тендер на ремонт, и про библиотеку, и про буфет!»
Пытаясь успокоиться, Скрягин с силой сжал руки в замок, но это не помогло: «А вдруг он снимал на видео, как я выхожу с коробкой из ночного клуба?! Мне же припишут потом черт знает что!»
У директора вдруг заурчало в животе. Он вспомнил, что один из его знакомых ректоров уже год находится под подпиской о невыезде, а его самого уже не первый день тошнит от жирной и острой пищи: «И о чем я только думал, когда в ЗАГС отправился? Может, развестись, пока не поздно? Вон, Анна Петровна – совсем не хуже. И кстати, землячка…»
Василий Петрович устало откинулся в кресле и довольно ласково попросил учительницу литературы:
– А вы, голубушка, напишите нам что-нибудь хорошее.
– Но почему именно я? – плаксиво возмутилась литераторша. – Мне ведь за справкой в диспансер надо! А то вы меня опять без зарплаты оставите!
Скрягин кашлянул и посмотрел на студентов:
– Так, все студенты сейчас идут в компьютерный класс. А вас, Анна Петровна, я попрошу остаться.
Когда два педагогов остались наедине, Скрягин дал волю чувствам:
– Справочки, милая моя, надо было еще в сентябре сдать! А сейчас у нас конец марта на календаре. И в приоритете у нас веб-сайт. Понятно вам или нет?
Аннушка мелко задрожала всем телом. Понять этого монстра было свыше ее сил. Как бы она ни старалась, все выходило не так. В пятницу он снова отпустил ее с урока, а теперь оказывается, что она зря ездила на другой конец города и зря стояла там битый час в регистратуру! А ведь ей еще в милицию надо! Все коллеги уже сдали свои справки о несудимости, а она такую еще даже не заказала.
– Да о чем писать-то? – пискнула она из своего угла.
Дипломированный специалист, преподаватель словесности, Анна Петровна Брынцева считала ниже своего достоинства красиво врать. Сайт колледжа, который надо было наполнить веселыми картинками и занимательными текстами, казался ей верхом симуляции, которая не имела никакой связи с реальной жизнью. Она вообще не представляла, что хорошего можно сказать про их Колледж сферы обслуживания.
– А теперь идите к охраннику, возьмите ключ от компьютерного класса и вместе со студентами доделайте работу! – рявкнул Скрягин. – Я лично проверю!
В коридоре Аннушка дала волю слезам. Неужели она штудировала по ночам русскую классику ради этого унижения? Неужели ей и дальше придется терпеть неучей на уроках и самодура-директора на педсоветах? Неужели ей придется совершенно бесплатно сочинять сказки про волшебный мир образования?
Смахивая слезы рукой, Анна Петровна побежала за ключом от компьютерного класса. От нахлынувших чувств она даже не заметила, как из кармана выскользнул ее любимый кружевной платочек.
Инок не слышал, о чем Скрягин секретничал с Аннушкой в своем кабинете, но видел, как она плачет, выбегая оттуда, и слышал ее отрывистые всхлипы даже на лестнице. Это так взволновало его, что он бросился за учительницей, но не догнал. На площадке между и первым и вторым этажом он заметил на полу что-то белое. Королев наклонился и бережно поднял батистовый платочек, на котором были вышиты буквы «А» и «Б».
«Анна Брынцева!» – промелькнуло у него в голове.
И тут внутри него что-то ёкнуло. Задыхаясь и перепрыгивая через две ступени, Инок устремился обратно, на третий этаж. Слезы Анны Петровны напомнили ему всхлипы его собственной матери, а ее красное лицо – кровавое месиво после аварии. Сам же платочек, который он держал в руке, вдруг оживил его воспоминания о волшебном дне, когда мать была в белом платье и фатой на голове.
Будто черный вихрь, он ворвался в директорский кабинет и крикнул:
– К-как вы п-посмели ее ударить?
Скрягин глядел на него с изумлением. Этот вундеркинд ему уже порядком надоел.
– Сядь! – рявкнул он. – Да ты кто такой, чтобы здесь кричать?
В этот момент Инок подскочил к нему и, схватив директора за лацканы, с силой встряхнул.
– Да я тебя, мерзавца, сейчас с лестницы спущу! – проревел Скрягин, болтаясь в воздухе и не помня себя от ярости.
Королев на секунду сник и ослабил хватку.
– Ты что, поганец, творишь! Иди, делай сайт! – очутившись в своем кресле, зарычал хозяин кабинета.
– Или вы сейчас же из-звинитесь п-перед Анной П-петровной, или я п-проломлю вам череп! – почти не заикаясь, произнес вундеркинд.
Словно в доказательство своих намерений, он задрал рукав и придвинул левое плечо к самому директорскому носу.
За время службы в армии будущему руководителю образовательного учреждения майору Скрягину пришлось побывать во многих серьезных передрягах. Однажды он попал в плен, и его пытали. Сейчас же, сидя в собственном кресле, он испытывал тот же страх, как тогда, когда его, окровавленного, бросили в яму. Он чувствовал, что вокруг него одни враги, от которых не стоит ждать человечности. Возглавив подразделение учителей и учеников, он вскоре понял, что и от тех, и от других нельзя ждать ничего хорошего. Тогда, двадцать лет назад, врачам едва удалось спасти его раздробленную руку, и сейчас, видя то, что случилось с рукой ученика, разбудило его страх и болезненные ощущения. Он почувствовал, что снова оказался в яме. Тонкая юношеская рука была воспалена так, как будто Королева пытали. Приглядевшись получше, майор понял, что перед ним всего лишь свежая татуировка. Плечо воспалилось и покрылась гнойной коркой.
По спине майора пробежал холодок, но он, не теряя самообладания, спокойно предложил:
– Послушай, Королев! Давай мы с тобой присядем и обсудим все по порядку. Ты что же? В самом деле, думаешь, что я чем-то обидел нашу дорогую Анну Петровну?
Инок молча сел на стул и смотрел на него исподлобья. Его нос тоже кровоточил, как после удара.
Скрягин нервно сглотнул:
– Ты ошибаешься, поверь мне. Я сам очень переживаю за Анну Петровну. А она, видимо, перенервничала. Ты же помнишь, о чем мы говорили?