Мытарства пассионариев
Шрифт:
Из Москвы вы уехали потому, что духовной жизни и духу Церкви предпочли внешние церковные формы. Враг рода человеческого, который, как известно, не дремлет, ухватился за эту ниточку и подсунул вам такого пастыря, который, выделяясь из привычной массы священников, смог говорить каждому из вас то, что вы хотели слушать. Вы, всё далее отпадая от духа Церкви, постепенно отдалились от нее, а значит стали беззащитными. Вы стали легковерными и восприимчивыми ко всякого рода лжи и, спасаясь от внушенной угрозы, попытались переселиться в выдуманную сказку. Тайга, молитвенная пустынь, суровая, но возвышенная жизнь общины отшельников-богомольцев. Вы поверили, что Страшный Суд наступит со дня на день, а вы в это время будете далеко, в тайге, неоскверненные цивилизацией и готовые к достойной встрече с Богом.
– Да нет же! Просто в Москве, в этом новом Вавилоне, духовно спасаться стало практически невозможно.
Тут не выдержал настоятель прихода отец Василий:
– Алексей, ну что ты говоришь! «Не повезло». Ты еще о предопределении скажи, про судьбу-злодейку, про тяжкий рок. Мы и только мы сами виновны во всех наших злоключениях. На всех нас лежит тяжкий крест, а на мне - сугубая вина. Я безоглядно верил отцу Ипатию и завел вас именно сюда. Откуда я знал, что это логово бандитов?.. И как я вообще мог так довериться отцу Ипатию? Думал, духовник - и всё! А получилось по слову Иоанна Кассиана Римлянина: «Как много пострадал я от неопытных наставников!» Забыл я слова преподобного Иоанна Лествичника: «Прежде, чем ввериться духовному наставнику, проверь его, испытай, искуси сего кормчего, чтобы под его водительством вместо тихой гавани не упасть на камни». А что говорил святой Марк Подвижник? «Духоносный наставник - это тот, кто достиг бесстрастия и имеет дар рассуждения». Это отец Ипатий был бесстрастным? Это он-то имел дар рассуждения? Сейчас-то всё видно отчетливо, а тогда словно пелена застилала глаза. Я, как приходской священник, должен был стоять на страже духовного здоровья своих прихожан, и рассмотреть, как отец Ипатий из батюшки стремительно превращается в непогрешимого оракула и тирана. Помню: он не давал советы, он приказывал и требовал беспрекословного подчинения! Что же это за духовный отец, если даже Господь Бог наш Иисус Христос, обращаясь к своим ученикам- апостолам, говорил: «Не называю вас рабами, но называю вас друзьями». Одним словом, простите меня, братья и сестры, недостойного вашего настоятеля!
С этими словами и полными слез глазами отец Василий встал и положил земной поклон всем присутствующим. Во внезапно наступившей полной тишине все с готовностью встали и искренне поклонились в ответ со словами: «Бог простит, и мы прощаем, батюшка, прости и ты нас, грешных».
Шли минуты. Люди, растроганные покаянием батюшки, коротко и тихо переговаривались между собой. Диакон Андрей Марченков по-новому взглянул на прихожан. Он вдруг понял, что перед ним не просто приход, а настоящая семья, прошедшая такие тяготы и лишения, которые другим и не снились. Да, они заблуждались, из-за своей гордыни отвергли наставления святых отцов и здравый смысл, но они достаточно настрадались и если не понимают всего сейчас, то однозначно уже стоят на пороге понимания, смирения и искреннего покаяния - главных, так сказать, достижений православного христианина.
Но хватит выступать тут с поучениями и обличениями! Люди в беде, и он должен, он просто обязан им помочь! И первый шаг.
Андрей встал. Десятки глаз смотрели на него.
– Дорогие жители Нового Фавора! Я тоже должен попросить у вас прощения. Кто я такой, чтобы поучать вас? Не устоял перед искушением. Простите меня за мою самонадеянность. Простите и вы меня, отец настоятель.
Новый диакон прихода Андрей Марченков поклонился в пояс сначала прихожанам, затем отцу Василию.
Народ тоже по-новому взглянул на столичного диакона. С добрым изумлением и каким-то облегчением все вдруг увидели близкого им человека, не только богословски ученого, но сильного духом и способного к критическому восприятию самого себя. В этот раз нестройный, но не менее искренний хор голосов простил диакона Андрея и попросил простить их, грешных, а отец Василий, опять со слезами на глазах, благословил склоненную по-военному коротко остриженную голову диакона.
Похоже, между приезжим посланником Патриархии и жителями Нового Фавора начали устанавливаться не просто доверительные отношения.
Диспут дальше не продолжался. В установившейся непринужденной обстановке все пили чай, расспрашивали о Москве, о Питере, рассказывали истории из своей жизни «там» и «тут». Отец настоятель с удовлетворением наблюдал, как помирились две соседские семьи, которые он безуспешно пытался образумить вот уже больше полугода. Из-за чего они поссорились, не помнили даже они, но сегодня в них что-то вдруг прорвалось, души освободились от наваждения, и добрососедство было восстановлено.
Собрание прихожан, которое задумывалось как диспут или беседа с дипломированным богословом, переросло в дружеское чаепитие.
Но вдруг все рухнуло. Мир, воцарившийся в этом трапезном зале, разорвал душераздирающий женский вопль где-то с окраины городка. Благостная атмосфера в одночасье сменилась тревогой. И буквально через полминуты, когда все начали испуганно смотреть друг на друга и задавать вопрос «что случилось!?», тяжелая дубовая дверь в трапезную чуть не слетела с петель. На пороге стоял бледный мужик в костюме охранника с «винторезом» в руке и, показывая пальцем в сторону крика, хрипло орал:
– У Степанковой нападение! Опять волосатый! Я его, кажись, ранил! Он крушит все на своем пути! Быстрее! Там Михалыч пока пытается его сдерживать! Ну чего сидите, быстрее!
И скрылся за дверью.
Замешательство было недолгим. Вот оно, попался! Мужчины рванули к выходу. Отец Василий и диакон Андрей обогнали всех и, прибежав к месту, увидели, как из-за живой изгороди одного из домов метров на пять вверх взлетают кусты с комьями земли на корнях, фонари на солнечных батареях, скамейки-качалки, какие-то доски, камни. Все это в сопровождении злобного звериного рыка. Люди застыли в ужасе, загипнотизированные действиями неведомой разрушительной силы.
– Сюда он, гад, движется. Михалыч, как только покажется - бей его в голову! Или что там у него вместо нее.
Это говорил тот самый охранник, чуть не высадивший дверь в трапезную. Оба - и он, и второй охранник Михалыч - были вооружены винтовками спецназа «винторезами» со стволами-глушителями и мощной оптикой. «Ни фига себе!» - в который раз за недолгое время пребывания в Новом Фаворе подумал Андрей Марченков.
В этот момент перед стоящими часть изгороди не меньше метра длиной рванулась из земли вверх. В проем ввалился тот самый волосатый монстр с вечерней дороги. Теперь, в дневном свете, он казался еще более огромным и страшным. Хотя сейчас Андрей смог оценить его намного лучше. Рост - более двух метров, где-то два десять или даже два пятнадцать, непомерно коренастый, с сильно развитой жилистой мускулатурой, руки и ноги - Шварценеггер отдыхает. Это несомненно был человек, но волосы покрывали почти все его тело, на котором кроме какой-то тряпки в районе срамного места не было ничего. Грязные патлы сосульками болтались над непропорционально высоким лбом, от чего он был похож на исполнителя стиля рэгги. Изо рта с толстыми губами торчали кривые желтые зубы. Глаза бешено бегали, чуть не вылезая из своих орбит. Выше ключицы сквозь шерсть кровоточила огнестрельная рана. Увидев полсотни решительно настроенных людей, он заорал во все гор- ло. Двое охранников судорожно вскинули свои «винторезы». Волосатый великан дернулся к земле, уклоняясь с линии огня, и молнией кинулся прямо на них. Те среагировать не успели: нападавший схватил лапищами размером с лопату оба «винтореза» за стволы, дернул сначала к земле, а потом резко вверх и от себя. Охранники пролетели не менее пяти метров, прежде чем с треском скрылись в зарослях декоративного можжевельника. С одного из них слетела и упала под ноги Андрея плохо закрепленная амуниция с пистолетной кобурой, запасными обоймами для «винтореза», наручниками и ножом «Джон Рэмбо». Тут же, уперев винтовки в землю, великан почти под прямой угол согнул оба ствола, словно они были оловянные, а не из высоколегированной стали.
На небольшой площадке воцарилась тишина. Стояли в оцепенении люди, стоял, тяжело дыша, «волосатый». Что будет дальше?
А дальше произошло нечто странное. Глаза у великана перестали бегать, и он разглядел перед собой двух людей в рясах, одного с крестом на груди, а второго, коротко стриженного, без креста. Он вдруг неестественно аккуратно положил на землю «винторезы», после чего жалобно завыл и попятился назад через сделанный им в изгороди проем. Перешагнув границу изгороди, он развернулся и помчался в сторону леса.
Несколько мужчин рванулись было следом, но Андрей решительным окриком остановил их. Вместо преследования он направил мужчин на поиски кричавшей женщины. В это время из кустов вытаскивали обмякших, но целых и невредимых охранников. Вскоре выяснилось, что женщина тоже не пострадала, только от испуга находилась в полуобморочном состоянии.
Диакон Андрей Марченков решил действовать. Он снял подрясник, оставшись в черной футболке, черных джинсах, препоясанных кожаным ремнем, и черных кожаных туфлях «Geox» на толстой мягкой рифленой подошве. На ремне отчетливо были видны выдавленные Распятие, девяностый Псалмом и молитва Животворящему Кресту. Небольшой кожаный чехол на поясе скрывал компактный спутниковый телефон. Андрей подошел к одному из сидящих на земле охранников и попросил куртку. Это была армейская ветровка цвета хаки из плотной маскировочной х/б ткани, которая может весьма пригодиться в лесу во время погони. Охранник с готовностью согласился. Надев куртку, взяв флягу с водой и подняв с земли «Джона Рэмбо», Андрей подошел к отцу Василию.