Н 4
Шрифт:
– Вам посоветовали их надеть или вы решились на это сами?
– Вообще, посоветовали привезти, – ограничился я частью правды.
– В них все не так, юноша. Долгорукие ненавидят Шуйских, Шуйские ненавидят Юсуповых, Борецких вырезали девятнадцать лет назад, Тенишевых вырезали Юсуповы пять лет назад, Де Лара вассальный род Юсуповых, а вы посмели где-то найти перстень главной семьи без вассального герба, а уж перстень нашего правящего дома – это просто запредельно невероятная наглость! Остается клеймо Самойловых, за которое вам ничего не скажут, но вы бы знали насколько эта семья мстительна сама по
– Да что вы говорите…
– Не ерничайте, я просто желаю вам добра. Вам бы ценить помощь старого человека, но разве дождешься от вашего поколения?
– Извините. Я просто был изрядно… Удивлен.
Но перстни снимать не спешил, с интересом поглядывая на них. Действительно, необычный набор подобрался.
– Еще эта форма исполнения… Максим, верно?
– Да.
– Максим, перстни бывают нескольких видов – семейные, нарекающие, наделяющие и признающие. Вам непонятно, быть может, но нет никакой сложности. Семейные – это те, что даются по крови. Нарекающие – дарятся при вводе в семью или признанием части семьи, наделяющие – отдаются губернаторам провинций и городов, с правом действовать от имени рода, признающие – как признание услуги, их можно обменять на ответную, вернув перстень. Обратите внимание на вид закрепки и качество исполнения… Впрочем, это не важно, – отмахнулся Колобов, не желая вдаваться в подробности. – Ваши подделки весьма искусны, и будь они только признающими, да если бы вы смогли объяснить, какого демона вас наградили и Юсуповы, и Тенишевы одновременно… Но тут целый цирк! Одно признающее, одно наделяющее, два нарекающих и целых четыре родовых, к тому же среди них с полосой бастарда! Мастер изрядно посмеялся, – недовольно покачал головой старик.
– А ваш перстень, где он? – Поинтересовался я, глядя на белый след на его пальце, примеченный ранее.
Колобов тут же сжал ладонь в кулак, прижав его к обивке дивана.
– Простите за мою бестактность, – тут же сдал я назад.
– Нет, ничего, – словно сделав над собой усилие, Колобов открыл ладонь и поднес к лицу. – Вы правы, перстень был. Наделяющий. Теперь его нет, – глухо, словно текст приговора, произнес Аркадий Алексеевич.
– А что случилось? – Вновь осторожно спросил я.
Но, видимо, вновь совершил лютую бестактность. Хотя все равно не ясно, отчего бы ему, сбросить очки на диван, уронить лицо на ладони и приняться его ожесточенно тереть.
– В этом-то вся и проблема, – с горечью простонал он, не отнимая ладоней от лица. – В том, что вы тут, в Москве, ни черта не знаете! Не знаете, что прямо сейчас в вашей стране идет война! Умирают люди! Я смотрел телевизор – хоть одна, хоть одна новость! Хоть где-нибудь. – Прорычал он, будучи в явном отчаянии.
– Аркадий Алексеевич, вы уж простите… – Неловко начал я, оставаясь в непонимании причин.
– Ничего, ничего, – убрал он ладони и протер лицо платком. – Это вы мне простите эту вспышку. В самом деле, какая вам разница.
– Возможно, разница есть. Пока не узнаю, не скажу, – признался я.
– Хотя бы честно. Хотя бы без фальшивого сочувствия, – быть может, просто нашел он в моем ответе то, что хотел услышать сам.
Война идет в стране круглосуточно. Мелкая, затяжная, стычками и в полную силу – кланы имеют собственные земли, свободу, практическую неподсудность и право не платить налоги. Странно было бы переживать за то, что сосед решил отрезать от соседа клочок земли и за это получил по зубам. Простых людей, конечно, жаль.
– Так как бы вы рассказали эту историю по телевизору, если бы могли?
– Бросьте, – буркнул он, словно стесняясь своих эмоций, снова нацепил очки и прижал портфель к груди.
– Но вы ведь хотели, чтобы хоть кто-то обо всем узнал?
– Уже поздно. Уже все случилось.
– История – это ведь про то, что случилось, – пожал я плечами. – Рано или поздно об этом расскажут.
– Так, как хотят победители.
– Вот именно, – поддакнул я.
Не то, чтобы я его уговаривал и вызывал на откровенность – попросту ожидать было скучно, а беседа коротала время. Но последний довод все же возымел действие.
– Есть такой… Был такой клан на юге страны. Фоминские, может, слышали.
– Слышал, – кивнул я, с удивлением примеряя к живому, в общем-то, аграрному клану слово «был».
– Шестьсот лет назад тоже был. Хороший, крепкий род. Боевой. За службу на границе быстро прирос землей, получил право основать клан. Много доблести, славы и почета. Появились вассальные семьи. Слуги с родословной, которые получили свой герб. Война с османами, новые земли… Более полутысячи лет, это немало, юноша – сложно все рассказать.
Я же не торопил. Где-то есть начало конца этой истории, и ему лучше знать, как все так получилось.
– Максим, вы ведь не думаете, что все и всегда было хорошо? – Чуть повернулся он ко мне.
– Сомневаюсь в этом.
– Мы, бывшие слуги, лучше всех это знаем. Иногда приходит хороший правитель. Иногда мот и транжир, воспитанный мотом и транжиром. Но присяга есть присяга, оттого служишь каждому верой и правдой, отчаянно надеясь, что со следующим правителем все наладится. Надо только надеяться и ждать. В этот раз не дождались, – мотнул Колобов головой, и очки чуть сбились на его носу.
– Как так получилось? – Подтолкнул я его словом, устав от задумчивой паузы.
– Как обычно, – поправил он оправу. – Отец искренне думал, что наследники толковые и послушные. Умер, а те стали прожигать его капиталы. Вы не подумайте, род Фоминских достаточно богат, чтобы его капиталы не сожгла и сотня таких наследников. Тем более, что сыновья у них росли на диво толковые. – Аркадий Алексеевич чуть повернулся ко мне. – Самое важное, их родителям на них было наплевать! А это, я вам скажу, великолепно – потому что мы могли обучить их всему, что понадобится настоящему правителю! И мы учили! Оставалось-то – немного подождать! Пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы нынешние померли и на их место взошли толковые и умные! И клан бы жил! И слуги бы – тоже жили!
– Но теперь вы здесь, и без перстня.
– Да, – понурился Колобов. – Князь и его брат умудрились оскорбить высокородную деву. Она от них вместе со всей свитой и пепла не оставила.
– Одна? – Впечатлился я.
– Высокородная дева, Максим, не оставит даже от этой башни камня на камне, – терпеливо произнес он. – Вы даже не представляете, какая Сила течет в крови древних семейств!
Почему – очень даже… Только я, наверное, князя с братом, да свитой… Хотя…
– А какой ранг у князя был?